Холодные сердца - Лайза Джуэлл (2013)

– Ну, – проговорила Вики как можно более спокойно, – ты же понимаешь, с тех пор как дом пришлось разделить, стало меньше свободного пространства, а твоя мама не может смириться… – Она замолчала, чувствуя, что чаша ее терпения почти переполнена и она начинает терять самообладание. – Хотя должна сказать в ее защиту, что за последнее время несколько мешков она все же выбросила. Тюки с одеждой она отдала в благотворительный магазин. – Вики нервно потерла локти. Разумеется, Вики немного лукавила, поскольку сделала это сама, пока Лорри была на приеме у врача по поводу облысения (практически за одну ночь у нее на голове образовалась лысина размером с монету). При этом Вики так нервничала, как будто совершала какое-то тяжкое преступление и на нее были направлены объективы дюжины камер, транслирующих изображение прямо в голову Лорри. Возможно, через образовавшуюся лысину.

В конце концов, что с того, если выбросить сарафан, шарф, несколько старых рабочих рубашек Колина и массу книг в потрепанных обложках. Конечно, это была капля в море, но, по крайней мере, как она думала, с этим Лорри вполне была в состоянии расстаться.

– Ну, полагаю, – проговорила Мэг, – во всяком случае, это лучше, чем ничего. Как она в целом? – Мэг ослабила лямки топа и заправила свои гладкие каштановые локоны за уши, которые украшали поблескивающие гвоздики.

Вики, которая до сих пор еще не приняла душ и сидела в пижаме с банановым принтом под цвет ее желтоватых волос, с энтузиазмом кивнула и ответила:

– Прекрасно. Правда.

– Вчера вечером ей как будто нездоровилось, – сказала Мэг, собрав крошки от круассана и отправив их в рот. – А что там с ее лысиной?

– О господи, – ответила Вики, – не знаю. Это ерунда. Вот пару лет назад ей это действительно казалось адом.

– Ей приходилось проходить и через худшее.

Это был острый комментарий. Мэг так и не смогла простить Лорри за то, что она больше не переживает о Ризе. И Вики не могла винить ее в этом. Это была, пожалуй, единственная вещь из всех бессчетных чудачеств Лорри, которую она совершенно не могла постичь. Она была там. Тем вечером. И даже сейчас, восемь лет спустя, она не могла спокойно думать об этом, не переносясь мысленно в тот день. И то, что она тогда оказалась рядом, было правильно. Вспоминая тот день, она до сих пор ощущала винное дыхание Лорри и чувствовала головокружение от ее близости, когда они уютно расположились вблизи огня и беседовали о том, как изменить мир к лучшему.

Уже позже почувствовала себя виноватой, что не спросила тогда у своей новой подруги: «А где твой младший? Мне бы хотелось с ним познакомиться». Что не поинтересовалась, почему Риз отсутствует за обеденным столом. Но она поняла это только теперь, когда она узнала их всех, теперь, когда они стали ее семьей, а этот дом стал ее домом. Но почему ей было наплевать на это тогда?

У Вики засосало под ложечкой, и это чувство только усиливалось, воскрешая в памяти худенькое тельце, болтавшееся, словно забытое рождественское украшение, под потолком спальни. Она снова ощутила панику, как в тот день, когда поняла, что должна увести других подальше от этого страшного места, вниз по лестнице, обратно в их идеальное детство. И вдруг случилась эта отвратительная эксгумация ее погребенной памяти. Когда она рассказывала детям Лорри о своей первой любви – но это был вовсе не бойфренд, как рассказывала Вики, – нельзя было пока говорить правду, ведь она совсем мало знала эту семью, – на самом деле она полюбила голубоглазую черноволосую девушку по имени Хейзел. Если бы она тогда рассказала им правду, все бы ее возненавидели и вряд ли приняли тот факт, что она лесбиянка.