Холодные сердца - Лайза Джуэлл (2013)

– De nada[18]. Feliz Pascua[19].

– Да, – ответил Рори. – Feliz Pascua.

Он передал пустой стакан бармену. А потом отправился обратно на ферму.

Кайли сидела на крыльце их домика, держа на груди ребенка, наполовину укрытого пеленкой.

– Тссс, – Кайли прижала палец к губам и нахмурилась.

Потом беззвучно прошептала:

– Засыпает.

Рори улыбнулся. «Хорошо», – подумал он.

Он указал налево и одними губами произнес:

– Оуэн. – Потом изобразил, что курит большой косяк. Кайли цыкнула и закатила глаза.

Оуэн прибыл на ферму три недели назад. Он был строителем и такелажником из Эссекса. Всего какой-то месяц назад он был женат на фотомодели, они жили в большом шикарном доме, имели два автомобиля и выводок породистых собак; потом однажды утром он проснулся и решил, что ничего этого ему не нужно. Оставил дом, автомобили и собак с моделью и оказался здесь с рюкзаком за плечами и адресом Кена, записанным на листе бумаги.

Кен выделил ему фургон, где он мог бы ночевать. В свою очередь, он делал здесь практически все: клал стены, устранял протечки, ремонтировал водопровод – одним словом, все хозяйство было на нем.

Рори постучал в дверь автофургона и отступил на шаг назад.

Через мгновение в дверях появился загорелый мужчина с обнаженным торсом. Его тело было словно высечено из камня, он выглядел довольно устрашающе. Он почесал бритую голову, широко зевнул, обнажая огромные запломбированные зубы:

– Все в порядке?

– Да, – ответил Рори со странным акцентом мокни, который появлялся у него всякий раз, когда он находился рядом с Оуэном. Каждый раз он болезненно ощущал это, но был не в состоянии контролировать свое подражательство.

– Ты только что проснулся?

Оуэн снова зевнул.

– Да, а сколько сейчас времени?

– Около часа.

– Черт, – выдохнул Оуэн. – Господи. – Он снова почесал голову: – Косячок?

Рори кивнул и забрался в фургон.

В фургоне был срач. Там пахло пыльной обивкой, размокшим мылом, копотью и кроссовками Оуэна.

Они с Кайли провели первую пару недель на ферме Кена тоже в фургоне. Потом переехали в дом-фургон. Как только у них родился ребенок, они переселились в сторожку, которая почти не уступала в комфорте дому Кена. И это была единственная польза от ребенка и единственное, что Рори беспокоило в связи с этим.

– Ужасная ночь выдалась? – спросил Оуэн, глядя на Рори и делая самокрутку.

– Бредовая просто, – ответил Рори. – Ребенок просыпался каждые два часа.

Оуэн закатил глаза и присвистнул.

Ребенка звали Тиа. Рори никто не спрашивал, как называть младенца. Он, по сути, не имел права голоса. Точно так же, как его никто не спрашивал о том, стоит ли им обзаводиться ребенком. В это время в прошлом году они были в Великобритании, якобы чтобы повидаться с семьей, но на самом деле, чтобы сделать аборт. Но Кайли совершенно неожиданно, за двадцать четыре часа до обратного рейса, передумала. И они полетели обратно с ребенком в животе Кайли.

Рори было двадцать четыре, когда родилась девочка. Ему казалось, что он сходит с ума. Какой, черт возьми, ребенок в двадцать четыре года? Ребенок доставляет одни проблемы. Отрыжка. Колики. И экссудативный отит.

Напрягал и новый режим дня. Но больше всего – плач по ночам. Это было самой большой проблемой. Из-за этого они ездили в город на прием к врачу чаще, чем надо. Потому что ей нужно было колоть антибиотики, давать лекарства. И это все еще сильнее усложняло жизнь и мешало Рори почувствовать себя настоящим отцом. К тому же он считал, что других такое положение дел тоже возмущает. Иначе и быть не могло, пронзительные крики из-за колик раздавались по семь, восемь раз за ночь и эхом разносились по округе. И с каждым днем стресс усиливался. Ферма Кена была именно тем местом, куда люди приходили в поисках спокойной, тихой и уединенной жизни.