Слезы темной воды - Корбан Эддисон (2015)

– Абдулла, Абдулла, – произнес Исмаил, как ему казалось, в сотый раз. – Это Афиарех… Если слышишь меня, пожалуйста, ответь. – Спустя минуту он решил солгать: – Абдулла, это Афиарех. Гедеф со мной, но его рация не работает. Где вы находитесь?

Либан первым озвучил то, чего боялся Исмаил:

– Думаешь, они нас бросили?

– Нет, нет, – с напором ответил Исмаил. – Просто рация не достает.

Однако время шло, и вопрос Либана терзал его все сильнее. Гюрей и Осман начали жаловаться на Абдуллу и Ширму, охранников, которых они оставили на дау присматривать за оманскими рыбаками. Дхуубан сидел на корме, поджав к груди тощие ноги, и глядел на Маса так, будто тот принес на его голову проклятие. Либан гладил свой «калашников», как талисман. И лишь Сондари не утратил веру, он сидел рядом с Исмаилом и ловил каждое его слово, будто в любую секунду голос Абдуллы мог прорваться сквозь шипение рации и дать разумное объяснение затянувшемуся молчанию.

Но уверенность Исмаила была напускной. В душе его переполняло беспокойство. Абдулла, опытный пират, был рабски предан Гедефу. Он не бросил бы их, не имея на то очень веских оснований. Но, имея основания… Разум Исмаила переполнили всевозможные объяснения. Что если он услышал взрыв и увидел огонь? Экипаж «Нефритового дельфина» наверняка сообщил властям о случившемся. Что если Абдулла услышал в радиоэфире разговоры о взорванной лодке и о спешащей к месту происшествия береговой охране? А может быть, оманцы решили взбунтоваться? Их было пятеро. Улучив минуту, когда Абдулла и Ширма отвлеклись, они могли напасть на них и поплыть домой.

Он снова осмотрел горизонт, щурясь на свет, и проверил координаты по ручному GPS-прибору. После почти часового плавания они добрались до того места, где оставили дау. Небо было ясное, видимость – идеальная, но дау не было видно нигде.

– Они уплыли, – провозгласил Либан, глядя Исмаилу прямо в глаза.

Осман взялся за приклад автомата.

– Если я доберусь до Абдуллы, голову ему прострелю.

– Что теперь будем делать? – простонал с кормы Дхуубан.

И в следующую секунду люди на лодке подняли крик. Исмаил позволил им выплеснуть недовольство, сам же тем временем обдумывал положение. Что теперь делать, он знал совершенно точно, но именно это его и пугало. Это еще больше отдалит его от Ясмин, намного больше. Но любое расстояние лучше, чем смерть.

Он поднял «калашников», выпустил очередь в воздух и резко крикнул:

– Заткнитесь!

На лодке воцарилась тишина. Осман и Гюрей по очереди бросали на него горящие взгляды, но никто не оспаривал его старшинства. Он посмотрел на шесть лиц вокруг него, блестящих от пота и страха, и рассказал им правду настолько ясно, насколько умел выражаться:

– Еды у нас нет. Воды самое большее на два дня, а горючего – три четверти бака. Кто-нибудь знает, на сколько его хватит?

Вопрос этот он задал, чтобы поставить их на место. Среди них он был единственным, кто знал наизусть характеристики двигателя.

– На двести пятьдесят морских миль, – ответил он вместо них. – Может, на двести семьдесят пять, если море будет спокойным.

Никто не произнес ни звука. Он полностью завладел их вниманием. Исмаил поднял GPS-навигатор.

– Ближайшая суша – это остров Коэтиви в Сейшелах. От нас это сто двадцать морских миль. До Маэ двести семьдесят морских миль. Оба острова в одном направлении. Я тоже не хочу кого-то просить о помощи, но еще я не хочу умереть. Если выбросим оружие в воду, сможем попросить убежища.

– Мы сомалийцы, – засомневался Либан. – Они скажут, что мы пираты.

– У них не будет доказательств, – ответил Исмаил. – Притворимся рыбаками. – И, указав на Османа, прибавил: – Он может нас всему научить.

Осман покачал головой:

– У нас нет ни сетей, ни приманок. И нас слишком много.