Звонок мертвецу. Убийство по-джентльменски (сборник) - Джон Ле Карре (1961, 1962)

— Это нечто вроде местной приметы: самыми долгими зимними ночами в Карне всегда выпадает снег. И еще это почти официальное название ночей во время Великого поста, — объяснил Д’Арси. — До Реформации монахи аббатства во время Великого поста бодрствовали в часы от вечерней молитвы до обедни. Вам это, вероятно, известно из истории. Когда же аббатство утратило свое чисто религиозное назначение, обычай соблюдать перестали. Мы следовали ему только в части великопостного вечернего молебна. Традиционно в расписании каноника это была последняя молитва перед отходом ко сну. Но наш директор, который относится к подобным вещам трепетно, ввел часть старых порядков. Прима произносится на рассвете, как вы скорее всего тоже знаете. Терция — в третий час наступления дня, то есть около девяти утра. Раньше мы называли это просто утренней молитвой, а теперь только терцией. Мне нравится. Точно так же, в рождественский и Великий посты, мы собираемся на сексту в аббатстве.

— Участие во всех этих службах обязательно?

— Конечно. Иначе пришлось бы устраивать обходы и вылавливать учеников, которые уклоняются, что крайне нежелательно. И не забывайте: Карн в основе своей имеет религиозный фундамент.

Ночь выдалась волшебно красивой. Когда они пересекали главную площадь аббатства, Смайли посмотрел на вершину колокольни. При лунном свете она казалась не такой высокой и величественной. От белизны снега даже вечернее небо просветлело, и на его фоне все аббатство вырисовывалось особенно отчетливо, выделялась каждая деталь — даже осыпавшиеся лики каменных святых, утративших цель своего существования и слепо взиравших на окружавший их совершенно изменившийся за прошедшие века мир.

Они добрались до перекрестка к югу от аббатства.

— Боюсь, здесь наши пути расходятся, — сказал Д’Арси, протягивая для прощания руку.

— Ночь уж больно хороша, — поспешил заметить Смайли. — Не будете возражать, если я провожу вас до дома?

— Нисколько, — суховато ответил Д’Арси.

И они вместе свернули на Норт-Филдз-лейн. Высокая каменная стена проходила вдоль одной ее стороны, а по другую на полторы мили протянулись просторные поля для спортивных игр, где одних только площадок для регби насчитывалось не менее двадцати. Они прошли почти все это расстояние молча, а потом Д’Арси остановился и указал тростью куда-то за спину Смайли, где на краю спортивной зоны притулилась небольшая постройка:

— Это и есть Норт-Филдз, дом Роудов. Раньше там жил работник, который ухаживал за полями, но несколько лет назад дом расширили, пристроили крыло и сочли пригодным жильем для одного из младших преподавателей. Мой дом, конечно, значительно больше, но располагается дальше вдоль дороги. К счастью, я любитель пеших прогулок.

— Значит, где-то примерно здесь вы обнаружили Стэнли Роуда той ночью?

После небольшой паузы Д’Арси ответил:

— Нет, это случилось ближе к моему дому. Примерно еще в четверти мили отсюда. Он был в ужасающем состоянии, бедолага, просто в ужасающем. Я не выношу вида крови и, честно говоря, если бы знал, как он будет выглядеть при свете, то едва ли привел бы его домой. Слава Богу, моя сестра Дороти — женщина, которой все нипочем.

Они снова некоторое время шли в молчании, а потом Смайли сказал:

— Судя по вашим репликам за ужином, Роуды были плохо совместимой друг с другом парой.

— Вот именно. Если бы она умерла иначе, я бы назвал это вмешательством Провидения и благословением свыше для Роуда. Она была злонамеренным существом, Смайли, и делала все, чтобы выставить мужа на посмешище. Причем уверен, что поступала она так нарочно. Не все разделяют мое мнение, но меня не переубедишь, и тому есть причины. Ей доставляло удовольствие унижать его.

— И вредить этим Карну тоже, несомненно.