Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс (1992)

– Как вам известно, вы пробудете здесь год и будете тренироваться вместе с курсантами и рядовыми членами Братства, есть с нами за одним столом и выполнять те же обязанности, что и мы, – говорил Верховный глава. – Естественно, это значит, что вы будете подчиняться нашим правилам. Их вам уже зачитали, так что не буду утомлять вас лишний раз. И лишь подчеркну, что правила эти писаны для того, чтобы их соблюдали.

Его взгляд упал на юношу-гвальдийца, который стоял рядом с кентавром и тупо таращился на Главу. Для своего племени юноша был сущий карлик, хрупкий, бледный, растерянный. Новая форма стояла колом, будто он по ошибке забрался в канализационную трубу, и хотя она была застегнута до подбородка, почему-то становилось ясно, что у этого юноши нет обычной для гвальдийцев густой растительности на теле. Глаза Верховного главы невольно скользнули ему под ноги. Неужели и правда две левые? С ногами было что-то не то. Огромные ботинки. И не менее огромные белые ручищи. И волосы у гвальдийцев обычно рыжие или каштановые, а у этого – мышино-белесые и к тому же редкие. Пожалуй, гвальдийские в юноше были только глаза. Тут их взгляды встретились, и огромные сияющие глаза юноши округлились от изумления, когда он понял, что в Верховном главе тоже течет гвальдийская кровь.

Верховный глава поспешно переключился на кентавра. Пожалуй, хромой – это все же сильно сказано. Однако у юнца была провислая спина и выпирали конские ребра. А передние ноги он ставил коленями внутрь, и на коленях были большие мозоли там, где они терлись друг о друга. Конская шкура была мучнисто-серая, такая же мышиная, как и волосы гвальдийца, а человеческий торс такой же тощий, как и все остальное. Угольно-серые яблоки, которым положено было покрывать конский круп, у мальчика проступали на лице и блеклых волосах. «Может, царь и думал подшутить над Артом, – подумал Верховный глава, – но мне что-то не смешно. Совсем не смешно».

– Мы, разумеется, не потребуем от вас принести Обет, который соблюдают все члены Братства, – говорил он тем временем, – однако мы требуем, чтобы вы, пока находитесь в Арте, придерживались его так, словно и в самом деле поклялись. – Прежде чем испуганное ерзанье юнцов перешло в полномасштабный протест, Глава поспешил продолжить: – Своим Обетом мы чтим Богиню. Здесь, в Арте, мы относимся к Ней со всей серьезностью и регулярно отправляем Ей службы. За это Она наделяет нас большей силой, чем была бы у нас в Пентархии, благодаря чему мы управляем ритмами, которые обеспечивают существование цитадели. Так что сами понимаете: наш Обет…

Тут юный кентавр, которому стало окончательно не по себе под пристальным взглядом Главы, не совладал с собой и испражнился. Помет громко шлепнулся на пол. Послышались подавленные смешки. Юный кентавр в страшном смущении переступил с ноги на ногу, его лицо в яблоках побагровело. Очевидно, он пытался угадать, что предписывают правила – поскорее убрать за собой, что́ он, несомненно, сделал бы дома, или и дальше стоять по стойке смирно, притворяясь, будто ничего не произошло.

Для кентавра подобная неожиданность – обычное дело. Верховный глава исправил ситуацию – наскоро наслал чары, так что метла и совок с длинной ручкой, стоявшие в углу зала, сами собой перенеслись прямо кентавру в руки.

– Держи, Гальпетто. Наведи порядок.

Смешки перешли в восторженный рев, в основном весьма глумливый, и кентавр торопливо развернулся и принялся за работу – вид у него был такой, словно он мечтает, чтобы пол разверзся у него под ногами. В общем-то, неплохо, подумал Верховный глава. После торжественной беседы об Обете очень уместно бывает разрядить обстановку какой-нибудь шуткой, хотя лично он предпочел бы шутку иного сорта.