Трилогия о Фрэнке Брауне: Ученик пророка. Альрауне. Вампир - Ганс Эверс (1911, 1921)

– О дорогой мой святой, – сказал он. – Тебе приносят цветы, льют свежее масло в лампаду. Но не этот дом заботится о тебе. Здесь тебя ценят разве только как археологическую древность. Хорошо ещё, что народ чтит твою силу. Ах, милый святой, тебе легко охранять деревню от наводнения – раз она в трех четвертях часа от Рейна. И особенно теперь, когда Рейн так успокоился и струится меж каменных стен. Но попробуй же, о старый Непомук, охранить этот дом от потока, который нахлынет на него и разрушит. Я люблю тебя, милый святой, потому что ты покровитель моей матери. Её зовут Иоганной Непомуценой, у неё есть ещё имя – Губертина, в знак того, чтобы её не могла искусать бешеная собака. Ты помнишь ещё, как родилась она в этом доме в день, посвященный тебе? Поэтому-то она и носит твое имя – Иоганна Непомуцена! И потому, что я люблю тебя, милый святой, и ради неё я хочу тебя предостеречь. Там внутри сегодня ночью поселился святой – в сущности говоря, полная противоположность святому. Маленький человечек не из камня, как ты, и не одетый красиво в длинную мантию, – он деревянный и совершенно голый. Но он так же стар, как и ты, может быть, ещё старше. Говорят, он обладает чудодейственной силой. Так попробуй же, святой Непомук, покажи свою силу! Кто-нибудь из вас должен пасть, ты или тот человечек: пусть же решится, кто из вас будет господином над домом тен-Бринкенов. Покажи же, милый святой, на что ты способен.

Фрэнк Браун снял шляпу и перекрестился. Потом тихо, сухо рассмеялся и быстро зашагал по дороге. Вышел в поле и полной грудью стал вдыхать свежий ночной воздух. Дойдя до города, он пошел по улицам под цветущими каштанами и здесь замедлил шаг. Он шел задумавшись, слегка напевая про себя.

Но вдруг остановился. С минуту поколебался. Потом повернулся. Быстро свернул налево. Опять остановился и оглянулся по сторонам. Потом быстро взобрался на низкую стену и спрыгнул на другую сторону. Побежал по тихому саду к большой красной вилле. Там остановился и взглянул вверх. Его резкий короткий свист прорезал ночную тишину, два-три раза, быстро, один за другим.

Где-то залаяла собака. Но вверху тихо распахнулось окошко, и в белом ночном одеянии показалась белокурая женщина. Её голос прошептал в темноте: «Это ты?»

Он ответил: «Да, да!» Она скользнула в комнату, но тотчас же снова вернулась. Взяла носовой платок, что-то завернула в него и бросила вниз.

– Вот, мой дорогой, тебе ключ! Но будь потише, как можно потише, чтобы не проснулись родители!

Фрэнк Браун взял ключ и поднялся по маленькой мраморной лестнице, открыл дверь и вошёл в комнату.

Глава 4. Которая рассказывает, как они нашли мать Альрауне

Фрэнк Браун сидел на гауптвахте. Наверху в Эренбрейтштейне. Сидел уже около двух месяцев и должен был сидеть ещё три. Все лишь за то, что он выстрелил в воздух, так же как и его противник.

Сидел он наверху у колодца, с которого раскрывался далёкий вид на Рейн. Он болтал ногами, смотрел вдаль и зевал. То же самое делали и трое товарищей, сидевших вместе с ним.

Никто не говорил ни слова.

На них были жёлтые куртки, купленные у солдат. Денщики намалевали на их спинах огромные черные цифры, означавшие No камер. Тут сидели сейчас второй, четырнадцатый и шестой.

У Фрэнка Брауна был № 7.

На скалу к колодцу поднялась группа иностранцев, англичан и англичанок, в сопровождении сержанта гауптвахты. Он показал им несчастных арестантов с огромными цифрами, – которые сидели с таким печальным видом. В иностранцах зашевелилось чувство жалости, с ахами и охами они стали расспрашивать сержанта, нельзя ли дать что-нибудь несчастным. Это строго запрещено. Но в своем великодушии он повернулся и стал показывать туристам окрестности. Вот Кобленц, сказал он, а позади него Нейштадт. А там внизу у Рейна…