Моя сказка (СИ) - Джиллиан (2015)

… Доска врезалась в камень дороги на такой скорости, что с треском раскололась, взметнув в воздух несколько неровных веерных струй. Норман сам чуть не врезался носом в берег, не сообразив, что берег — вот он уже. Сыграла своё обманка, когда берег с поверхности воды кажется слишком далёким. Проехался животом по камням и быстро вскочил. Где травник? И сам себе усмехнулся. Травник травником, но расколотая доска уже в руках, и воин, которого в Нормане воспитывали с раннего детства, уже вертит её, примериваясь, как использовать остатки плавсредства для потенциального боя.

А бой, кажется, предстоит вот-вот. Големы поднимались слева — хоть и медленно, но неумолимо одеваясь в грязевую «плоть». Почти человеческие фигуры, только плотные, раздутые, словно набитые грязью влажные мешки, и даже на первый взгляд тяжеленные, поднимались с колен, порыкивая и тянясь в сторону второго живого человека, появившегося на острове. Ходить пока не могли: ноги появлялись в последнюю очередь.

Пора бежать в город — искать там хоть какое оружие. Пусть это будет ещё одна доска, или на худой конец — кол, или… Норман прокрутил в уме знакомые места на Тартаре и ухмыльнулся. Он знает, какое оружие и где его искать! Мальчишка-травник наверняка побежал на ту же улицу, потому что та ему знакома. Что за бедовая голова?! А может, он дурачок блаженненький? Но в первую встречу травник вёл себя довольно умно для малолетнего. Впрочем, какое малолетнее… Если взяли на первый курс — значит, как минимум, шестнадцать есть.

Размышляя таким образом и цепко приглядываясь к окружающему пространству, Норман бежал по дороге, как на пробежке, не торопясь. Поэтому сразу заметил, как из переулка между домами потянулись тощие тени — пока ещё прозрачные, но уже издающие характерный цокот. Козлоноги. Растут из камней, потому-то в первую очередь слышен стукоток копытцев, которых в бою надо опасаться, да ещё как! Его они пока не видят — их интересует первый живой, ворвавшийся в царство мёртвых и духов. Здесь, на Тартаре, даже птицы не селятся: живая плоть востребована всеми духами, явились ли они из самой земли или из какого другого магического материала.

Норман, ближе к вытекающей из переулка цепочке козлоногов, отступил к зданиям с теневой стороны, где его пока различить не могли. Знал, что его скоро обнаружат. Два варианта: обнаружат, когда услышат за собой порыкивание грузно идущих по его следу големов, или — когда он сам покажется в их поле зрения. Где же травник?

Чуть не споткнулся, когда понял, что пробежал что-то нужное. Но что? Постоял, прислушиваясь к самому себе, и лишь затем обернулся. Ухмылка появилась против его воли. С балкончика второго этажа свисала цепь. Ничуть не сомневаясь, Норман вернулся к пройденному было балкону, положил на мостовую острый обломок доски и подпрыгнул. Веса его тела цепь не выдержала. Судя по ощущениям в ладонях, она была закреплена где-то в стене, и под весом тяжёлого тела вырвалась из старого крепления. Принц встряхнул её. Метра два с половиной. Неплохо. Прикинул вес по руке. Пропустил сквозь тело покрытого ржавчиной, но до сих пор хорошего металла поток силы, заставивший цепь на дневном свету чуть блеснуть бело-голубыми огоньками. Намотал половину длины на руку и нагнулся, не спуская глаз с дороги, за деревяшкой. К бою готов.

… Они столкнулись спинами, когда Синд пришлось обороняться сразу против двух стай козлоногов. Девушка, только что заставившая отпрянуть козлоногов из тех, что не спеша обошли её по обочинам дороги, от столкновения подпрыгнула с вскриком и едва не ударила мечом невольного напарника.

— Полегче! — крикнул Норман, увёртываясь от её оружия. И ударил цепью, метнув её впереди себя. Рухнул один из големов, мгновенно испаряясь прямо в воздухе: магическая сила цепи отбирала ту псевдожизнь, которая оживляла грязь. — Парень, ты вообще рехнулся или выборочно?!

— Кому какое дело?! — сразу обозлилась Синд. — Вас не просили идти за мной!