Пол Хокен, автор книги Blessed Unrest («Благословенное беспокойство»), хорошо сформулировал суть происходящего сегодня: «Сегодня мы разворовываем будущее, которое продаем в настоящем, и называем это валовым национальным продуктом. Мы можем столь же просто создать экономику, основанную не на расхищении будущего, а на его врачевании. Мы можем либо создавать активы на будущее, либо забирать активы из будущего. Одно называется восстановлением, другое – эксплуатацией»41.

Действительно, если мы будем продолжать опустошать запасы подземных вод, вытаптывать пастбища до голой земли, чрезмерно вспахивая пашни и выбрасывая в атмосферу чрезмерные количества углекислого газа и так далее в том же духе, как долго будет продолжаться это безумие? До тех пор, пока экономика Понци не расползется как гнилая тряпка и не развалится? Ответ неизвестен. Наша индустриальная цивилизация никогда еще не находилась в таких условиях.

В отличие от схемы Понци, использованной в предприятии Бернардом Мэдоффом, который учреждал свой фонд, зная, что он когда-нибудь развалится, наша глобальная экономика Понци создавалась отнюдь не для того, чтобы погибнуть. Она вышла на гибельный путь под воздействием рыночных сила извращенных мотивов и стимулов и ошибочных критериев прогресса. Мы слишком полагаемся на рынок, ибо он во многих отношениях – потрясающий инструмент. Он распределяет ресурсы с эффективностью, с которой не может сравниться ни один орган централизованного планирования, и легко устанавливает равновесие спроса и предложения.

Однако у рынка есть некоторые фундаментальные потенциально фатальные слабости. Рынок не уважает устойчивые пределы отдачи прибавочного продукта, которые присущи естественным системам. Кроме того, рынок отдает предпочтение не долгосрочным, а краткосрочным целям, не проявляя особой заботы о будущих поколениях. Рынок не включает в цены товаров косвенные издержки производства. В результате рынок не может подавать сигналы, которые предупреждали бы нас о том, что мы попались в ловушку схемы Понци.

В дополнение к потреблению базисных активов мы также изобрели и хитрые приемы, позволяющие не вносить в бухгалтерские книги некоторые издержки, поступая в значительной степени именно так, как несколько лет назад это проделывала бесславно обанкротившаяся техасская энергетическая компания Enron. Например, когда мы используем электроэнергию, полученную на станции, работающей на угле, местная распределительная станция ежемесячно присылает нам счета. В счет входит стоимость добычи угля, его транспортировки на электростанцию, стоимость его сожжения на электростанции, производства и поставки электричества в наши дома. Однако в этих счетах не учитываются издержки, сопряженные с изменениями климата, которые вызваны сжиганием угля. Счет на эти расходы придет позднее – вероятно, нашим детям. К их несчастью, сумма счета, который предъявят им за использованный нами уголь, будет больше той, которую ныне платим мы42.

Когда сэр Николас Стерн, бывший главный экономист Всемирного банка, опубликовал в 2006 г. свое потрясающее исследование об издержках, которые сулит в будущем изменение климата, он говорил о крупном провале рынка. Если говорить конкретнее, он говорил о неспособности рынка включить связанные с изменением климата затраты в цену ископаемых видов топлива. По мнению Стерна, эти затраты измеряются триллионами долларов. Разница между рыночными ценами на ископаемые виды топлива и справедливой ценой, включающей и издержки, которые учитывают вред, причиняемый обществу экологическими последствиями сжигания таких видов топлива, огромна43.