В августе 1810 года Уильямс (как его называли) записался простым матросом под именем Джона Уильямсона в команду судна “Роксбургский замок”, отплывающего в Бразилию под командой капитана Хатчинсона. Корабль, надолго задержавшись в Рио-де-Жанейро, затем последовал за грузом в Демерара, откуда 3 или 4 октября вернулся в Англию, где Уильямсон рассчитался и получил жалованье в размере 40 фунтов. Капитан заметил, что в обхождении он не был похож на матроса, хорошо знал грамоту и ушел в море в зрелом возрасте. Похоже, его вынудило бежать дурное поведение в прошлом. Поскольку в долгом плавании матросы подчиняются строгой дисциплине, Хатчинсон не заметил, чтобы Уильямсон вел себя особенно плохо, но упомянул, что в Рио-де-Жанейро он, назвавшись вторым помощником капитана, попытался занять у какого-то человека немного денег. Именно то происшествие и заставило капитана предположить, что “живи Уильямсон на берегу, его бы непременно вздернули на виселице”.

Уильямсон все время пытался сойти за шотландца, но капитан Хатчинсон, сам из тамошних краев, быстро распознал в нем ирландца и решил, что он из графства Даун в Северной Ирландии. Получая расчет, Уильямсон сказал владельцам компании, что он из города Кэмпбеллтаун в графстве Аргилшир в Шотландии. Кроме того случая, когда он обманул человека, назвавшись вторым помощником капитана, Уильямсон еще принимал участие в мятеже на борту корабля. В том плавании капитану Хатчинсону очень не повезло с командой. Во время перехода из Рио-де-Жанейро в порт Демерара матросы у берегов Суринама открыто взбунтовались. Хатчинсону пришлось бросить якорь под прицелом пушек форта Браампойнт и просить о помощи капитана брига Его величества “Форестер”. Лишь угроза расстрела из корабельных орудий заставила матросов вернуться к исполнению своих обязанностей. Троих главных зачинщиков отправили на сутки в тюрьму Суринама. Одним из них был Уильям Эбласс, тот самый, кого после недавних убийств арестовали по подозрению в связи с Уильямсом. В тот раз Уильямс избежал наказания, заявив, что бунтовать его подбили товарищи.

Из показаний свидетелей магистратам явствует, что после того, как в таверне “Королевский герб” убили Уильямсонов, были замечены двое бегущих от дома мужчин: один ростом шести футов, другой ниже. Уильямс (или Уильямсон) был ростом пять футов восемь дюймов. А крепкий телосложением Эбласс – около шести. Таким образом, эти двое походили внешностью на тех, кто бежал тогда по улице. Эбласс утверждал, что он родом из Данцига, но свободно говорил по-английски. Во время допроса в предыдущую субботу в Шэдуэлле он признался Маркленду, что вечером, когда убили Уильямсонов, выпивал с Уильямсом в трех или четырех пабах. С товарищем расстался в половине девятого, вернулся домой, до двенадцати посидел, затем лег спать. Когда магистрат спросил, может ли он это доказать, ответил, что его слова подтвердит хозяйка гостиницы. За ней послали, и она пришла в сопровождении еще одной женщины. По ее словам, подозреваемый вернулся домой от половины десятого до десяти. Магистратам стало известно, что пришедшая с ней женщина регулярно являлась в бухгалтерскую контору владельцев “Роксбургского замка” и, получая за Эбласса жалованье, представлялась и расписывалась в ведомостях в качестве его жены. До этого Эбласc отрицал, что женат, и теперь тоже не хотел соглашаться, что находится со свидетельницей в близких отношениях. На вопрос, на что он живет, если так долго не работает, ответил, что закладывал одежду и пользовался щедростью близких друзей. Учитывая все обстоятельства и поверив женщинам на слово (нас проинформировали, что их не приводили к присяге), Эбласса отпустили.

Парусных дел мастер Джон Хэррис [sic], первым сообщивший о своих подозрениях относительно Уильямса, служил на “Роксбургском замке” и поэтому мог изучить его характер. Будучи единственным, кто указал на возможного убийцу и, по отзыву капитана Хатчинсона, представляя полную противоположность Уильямсу, он, судя по всему, заслуживал вознаграждения».