Великая война. 1914–1918 - Джон Киган (1998)

Общей чертой этих споров стало то, что для их разрешения не использовался процесс международного арбитража, предусмотренный решениями Гаагской конференции 1899 года. При возникновении угрозы конфликта – как это было во время первого (1905) и второго (1911) марокканских кризисов в отношениях Франции и Германии, вызванных стремлением последней ослабить французское влияние в Северной Африке, а также во время Первой (1912) и Второй (1913) Балканских войн, результаты которых не устроили Австрию, союзницу Германии, – великие державы не пытались использовать гаагские договоренности о международном арбитраже, а прибегали к традиционному методу, конкретным переговорам. В каждом случае удавалось добиться как минимум перемирия, но идея наднационального миротворчества, к которой указала путь Гаагская конференция, тогда так и не осуществилась.

И действительно, в первые годы ХХ века международная (это главным образом означало – европейская) политика определялась не поиском надежных способов предотвращения конфликтов, а привычным обеспечением безопасности посредством военного превосходства. Вылилось сие, как и предсказывал русский император в Гааге в 1899 году, в увеличение армий и флотов, создание более тяжелых орудий, возведение более мощных и обширных приграничных оборонительных сооружений. Впрочем, фортификация вышла из моды, поскольку военные стратеги тех лет были убеждены – по результатам успехов тяжелой артиллерии в противостоянии с кирпичом и цементом, например в Порт-Артуре во время Русско-японской войны 1904–1905 годов, – что пушки получили решающее преимущество. Сила, полагали они, переместилась от пассивной обороны к активному наступлению, что требовало быстрого перемещения на поле боя больших масс пехоты при поддержке мобильной полевой артиллерии. Не списывали со счетов и кавалерию, которая составляла значительную часть европейских армий. За несколько лет до 1914 года в немецкой армии было сформировано 13 подразделений конных егерей (Jager zu Pferde). Французская, австрийская и русская армии также увеличили численность кавалерии. Тем не менее генералы прежде всего рассчитывали на большие массы пехоты, вооруженной новыми магазинными винтовками, владеющей приемами рукопашного боя и приученной к мысли о неизбежности серьезных потерь для достижения успеха[14]. Большое значение импровизированных фортификационных сооружений – траншей и земляных укреплений (их устройство занимало мало времени), которые защищали стрелков и которые способствовали такому урону атакующих во время Англобурской войны, а также в Маньчжурии во время Русско-японской войны и на укрепленной линии под Чаталджей во время Второй Балканской, – было отмечено, но проигнорировано. Европейские теоретики военного дела верили, что хорошо подготовленную и мотивированную пехоту не остановят никакие линии окопов.