Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - Кристофер Бруард (2004)

В пару Кэмдену Томалин называет другой район Лондона, которому также пошла на пользу низовая организация масс для протеста против деятельности корпораций. Ковент-Гардену грозила масштабная перестройка: территория старого овощного рынка, который с 1964 года медленно приходил в упадок, и улиц между Стрэндом и Нью-Оксфорд-стрит, сохранявших атмосферу старого делового Лондона, оказалась в сфере интересов государства и корпораций. В 1971 году активисты, добивавшиеся сохранения исторического облика города и защиты интересов местных жителей, маленьких мастерских и узкоспециализированных лавок, объединились в Ассоциацию жителей Ковент-Гардена. Пресса развернула кампанию в их поддержку, и в 1974 году уникальное социальное и архитектурное наследие Ковент-Гардена удалось, до поры до времени, спасти от хватких и прытких строителей и розничных сетей. Новый, более живой облик района воплощал магазин Neal Street East, в котором торговали россыпью восточных товаров – чаями, ароматическими смесями, тканями[481]. Окрестностям Лэдброк-гроув повезло меньше: над крышами домов протянулось многополосное шоссе (то немногое, что осталось от реализованного лишь частично Плана по развитию Большого Лондона), – однако это не помешало тому, что между бетонных пилонов развернулась примыкавшая к рынку Портобелло торговая площадка, которая по части дешевых товаров в стиле ар-деко и викторианском стиле могла составить конкуренцию Biba.

Злая ирония заключалась в том, что материальная и психологическая поддержка пионеров джентрификации из среднего класса, на политической и эстетической (выражаемой в практиках потребления) солидарности которых держались подобные схемы развития районов с привлечением неравнодушной общественности, лишь приближали неизбежное торжество коммерции, вызывавшей у них страх и презрение. Джонатан Рабан прекрасно осознавал эту парадоксальную ситуацию, когда в 1974 году, сидя на северной окраине Лондона, в которой с трудом узнается один из прилегающих к Кэмден-тауну районов, горячо любимый лекторами из политехнических учебных заведений, чьи привычки он так дотошно разбирает, писал о сложной семиотике современной городской культуры. Позволю себе развернутую цитату:

Если Мэйхью[482] почел за необходимость классифицировать своих уличных обитателей по товару, которым они торгуют, мы определим, какие бывают виды покупателей. Ибо современный город, по крайней мере те кварталы, где обитает средний класс, – это обитель бессмысленного потребления. Чем больше раздувается непроизводящий класс, тем в нем выше доля продаж предметов, которые не нужны ни для чего более, кроме как подчеркнуть принадлежность покупателя к определенному слою. Красноречивое тому подтверждение – список заведений, расположенных неподалеку от моего дома, на одной из лондонских окраин… В нем числятся два паба и один винный бар. Шесть ресторанов различной кухни: бледная имитация венецианской траттории, тесный полуподвал, в котором подают бизнес-ланчи, заведение, где торгуют рыбой, курицей и картошкой фри на вынос, кофейный бар, в подвале которого устраивают фолк-концерты; магазин кожаных изделий и предметов ручной работы, шоу-рум с мебелью из необработанной сосны и японскими абажурами, антикварная лавка размером с кладовку, супермаркет, кулинария, сетевая бакалея и модная овощная лавка (где вероятнее найдешь авокадо, чем морковь), а также табачная лавка, магазин снаряжения для путешественников, два туристических агентства, три модных бутика, магазин радио, телевидения и электроники, магазин алкоголя, химчистка и прачечная. Обычная аптека на углу стала бистро, заставленным фикусами и тележками с десертами. А совсем недавно открылся магазин, торгующий исключительно белеными марокканскими птичьими клетками.

Рабан использовал образ птичьей клетки, чтобы убедительно продемонстрировать, какой силой влияния на суровую атмосферу старого города обладают законодатели мод из среднего класса: