Так что не случайно ассоциировавшиеся с бурлеском в американских театрах 1860–1970-х годов актрисы и типы выступления происходили из Британии, а точнее, из городской среды Лондона: вдохновение для модных нарядов, являвшихся частью такого вызывающего зрительного и морального облика, черпалось в агрессивно коммерческих и тщательно продуманных стилях женской презентации, которые долгое время обкатывались на улицах, в магазинах, борделях и театрах Вест-Энда. Взять хотя бы хорошо знакомый читательницам злых и реакционных колонок Элизы Линтон, выходивших в 1860-е годы в Saturday Review, выполненный в газетном стиле усредненный портрет юной последовательницы мод Вест-Энда, известной как «девушка эпохи», который поспособствовал тому, чтобы опровергнуть стереотип «ангела дома», а также стал моделью для последующих экспериментов с одежками и насмешками. Преданная фривольной одежде, косметике, курению, покупкам не по средствам, низкопробному театру и литературе, эта девушка стала антигероиней своего времени.

Первой приезжей британской звездой американского бурлеска была Лидия Томпсон, которая в 1868 году гастролировала в США со своей труппой «Иксион», пародируя сюжеты классических легенд, но при этом не упуская возможности высмеять лицемерие, сопровождавшее громкие секс-скандалы, карикатурно выставляя «греческую» моду того времени (это был любимый объект насмешек Линтон) и популяризируя современные народные песенки и негритянские танцы. Ее личный стиль, частично характеризуемый использованием неоклассического языка высокой трагедии для достижения комического эффекта в бурлескном духе, также ощутил на себе влияние нетеатральных вестиментарных и социальных кодов, которые были бы опознаваемы у нее на родине, на Стрэнде и в других модных местах Вест-Энда. Несомненно, она была Девушкой своей эпохи. В ответ на ее визит New York Times в мае 1869 года опубликовала письмо, в котором содержались требования для будущей актрисы бурлеска. Его автор составил список, который, без сомнения, получил бы живой отклик у читателей в гримерных, чулочных магазинах и будуарах Лондона. Но для американских читателей его содержание было шокирующе чуждым. В письме задавался вопрос: «Ваши волосы выкрашены в желтый цвет? У вас симметричные ноги, руки и зад, вы готовы выставить их напоказ? Вы готовы петь бесстыжие песни, танцевать канкан и подмигивать мужчинам?.. Вы готовы появиться сегодня и каждый вечер в свете газовых фонарей перед взглядом тысяч мужчин в этих атласных бриджах длиной десять дюймов и без клочка ткани, чтобы прикрыться?[160]» И, словно эксгибиционизм сам по себе не был достаточно тревожным признаком, корреспондент New York Clipper примерно в то же время с еще большей определенностью указывал на то, в какой степени этот возмутительный стиль зависел от своего упаднического лондонского прецедента:

Говорят, что все наши актрисы-американки должны отправиться в Англию, чтобы пройти необходимое обучение, которое подготовит их к появлению перед американской публикой. У них там есть фабрика, куда свозят всех новичков и где задают им хорошую трепку, чтобы подготовить к нью-йоркскому рынку. Ноги подправляют и приводят в соответствие с американскими стандартами; зады округляют и развивают, чтобы они больше отвечали существующим представлениям; самые черные волосы превращают в чистейшие белые; а скромность, деликатность и невинность мгновенно уступают место бесстыдству, распутству и аморальности, поскольку это больше подходит для американского рынка[161].