Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - Кристофер Бруард (2004)

Методы, которые использовались для создания современного лондонского образа, сохранились с конца XIX века и были преобразованы в соответствии с изменениями в обществе, технологиях и сетях дистрибуции, которые происходили с Первой мировой войны. Поразительное многообразие специализированных ремесел и предприятий узкой направленности все еще было востребовано отдельными рынками, однако тенденция к стандартизации, которая наблюдалась повсюду в социальной сфере, также влияла на производство модного платья в столице. Акты от 1909 и 1918 годов, устанавливавшие минимальный размер заработной платы, поспособствовали улучшению трудовых условий поденщиков, которые с 1840-х годов в поте лица трудились в секторе готовой одежды, но в то же время сказались в сокращении прибыли маленьких независимых компаний и частных ателье, зависевших от постоянного притока рабочей силы. Такие законодательные инициативы были выгодны крупным фабрикам, которыми зачастую владели торговые сети: прогрессивная политика трудоустройства и технологические инвестиции делали их привлекательным местом работы для тех, кто прежде зависел от сдельной надомной работы и мог лишь мечтать о стабильности. Сходным образом и послевоенное ужесточение миграционной политики способствовало дальнейшей стандартизации: приток квалифицированных еврейских работников был остановлен, а хорошая ручная выделка превратилась в удовольствие редкое и все менее доступное по мере того, как наследники успешных модных и пошивочных фирм уходили из одежного бизнеса в более прибыльные и надежные производства[229].

Несмотря на все это, ассортимент, кадровый состав и расположение предприятий модной торговли в Лондоне отличались разнообразием. Как отмечал С. Доббс, автор влиятельного трактата об условиях труда работников швейной промышленности, опубликованного в 1928 году,

в Сохо заседают мастеровитые портные, которые, хоть и ропщут на судьбу, все же чтят традиции своего ремесла, а по другую сторону Оксфорд-стрит, в снятых в субаренду мастерских, множество деловитых евреев и евреек упорно трудятся, создавая вещи не столь искусные, зато более соответствующие духу времени, что позволяет им, составляющим низшее сословие этой гильдии, получать больше денег, нежели презирающие их кустари… За пошивом модного платья и шляп в знаменитых лондонских ателье мы найдем одетых по последней моде «эмансипе», полную противоположность портних среднего возраста из Корнуэлла, едва сводящих концы с концами, или… умелых, благополучных работниц с громадных текстильных фабрик в Лидсе[230].

Работники швейной промышленности, хотя мастера самого разного толка были разбросаны по всем районам города, составляли значительную часть лондонского населения, в 1920-е годы насчитывавшего 4,5 миллиона жителей. Согласно подсчетам С. Доббса, около 160 тысяч человек зарабатывали себе на жизнь, занимаясь пошивом одежды в столице, и еще около 20 тысяч в ближайших к ней графствах. Из них примерно 80 тысяч имели отношение к торговле швейными изделиями, 55 тысяч к производству женской одежды, 16 тысяч к производству трикотажа (сорочек и нижнего белья), 2 тысячи к производству корсетных изделий и 6 тысяч к изготовлению женских головных уборов. Мужчины преимущественно работали в пошиве одежды (40 тысяч), во всех прочих сферах, за исключением шляпного дела, где представителей разных полов было примерно поровну, преобладали женщины[231]. Следует заметить, что сюда входят и те, кто, в полном соответствии с духом модернизации, состоял на канцелярских и распорядительных должностях: обслуживающий персонал, управляющие и продавцы[232]. Однако за этой голой статистикой скрыта некая неизъяснимая тайна, которая, вопреки рационализму текущего момента, все еще присутствовала в мире лондонских «мастеров нитки и иголки»: