Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - Кристофер Бруард (2004)

Мастера, работавшие по частным заказам, располагались ближе к своей клиентуре и применяли более деликатный подход к распространению, принятый в Вестминстере, Мэрилебоне и Кенсингтоне. Здесь происходил обмен модными тенденциями с Парижем, а также получали развитие тенденции, заданные собственно лондонской индустрией. Эта ситуация в «Новом исследовании…» описывается так: «предприятия высшего класса торгуют моделями собственного кроя… либо купленными за границей… С тех пор как импорт шелка обложили пошлиной, нередко можно встретить копию французской модели, предназначенную на импорт, в шерсти или из холщовой ткани – таким образом избегали уплаты указанной пошлины»[236]. Независимые портные с окраин города выполняли заказы более зрелых клиенток, чьи запросы и старомодные вкусы не могли быть удовлетворены за счет стандартизированной продукции, которой торговали сетевые магазины. Они также брались за перекраивание и починку одежды. В тех случаях, когда требовалось пошить наряд на особый случай (например, на крестины, свадьбу, бар-мицву или на публичное мероприятие достаточно важное, чтобы обратиться к профессиональному портному), мастера с окраин работали преимущественно по иллюстрациям из модных журналов и использовали ткань, которую предоставлял сам клиент. Помимо платья, важной составляющей современного лондонского стиля были дамские костюмы, к этой категории относились пальто и отдельные предметы гардероба, такие как жакеты и юбки. В соответствии с давним разделением на предпринимателей, которые давали деньги, поставляли фасоны и одежду, и мастеров-портных, отвечавших за отделку, торговля массовой продукцией в этой области была тесно завязана на еврейской общине. Маленькая производственная единица (состоящая из портного, прижимной лапки, распошивальной и отделочной машины) зачастую размещалась в гостиной или на заднем дворе, в подвале большого дома в отдаленном районе на севере или востоке Лондона. За счет своей компактности эта единица легко удовлетворяла меняющимся требованиям моды и сезона, за счет чего и существовала. Когда работы было много, портной мог прибегать к помощи семьи и коллег, и в связи с этим в «Новом исследовании…» писали: «в горячую пору лоточника с рынка Petticoat Lane можно увидеть за глажкой в мастерской, которую держит кто-нибудь из родственников, дамский портной»[237].

Жесткая конкуренция и чуткость к малейшим переменам, которые характеризовали данную отрасль, воплощались в шуме, жаре и хаосе, царившем на рабочем месте. «Скорость – вот что поражает, едва вы входите в мастерскую, – писал один из современников. – Все работают на предельной скорости, шьют, утюжат и говорят дружным хором. Немые работники общаются при помощи пальцев. Евреи говорят на своем языке, то и дело вворачивая французские и немецкие словечки»[238]. Не будем забывать, что именно на смену этой космополитичной культуре, державшейся на тяжелом, но бесславном труде, пришла приглаженная модерность с ее новыми модными героями, появившимися на столичной сцене в 1930-е годы для того, чтобы удовлетворить нужды таких клиенток, как миссис Минивер. Журналист Элисон Сеттл в 1937 году назвала имена тех, за счет кого укрепится слава Лондона как столицы пошитого на заказ элитного платья, как женского, так и мужского. Однако этим героям выпало стать современниками подъема производственной и торговой инфраструктуры, которая в полной мере разделила с ними ответственность за создание имиджа Лондона как модной столицы: