Курс любви - Ален де Боттон (2016)

Оба в равной степени понимают: было бы пустой тратой времени стоять у полок в ИКЕА и ссориться по поводу такой мелочи, как выбор стаканов (когда жизнь так коротка и ее подлинные проявления так значительны), все более раздражаясь и вызывая растущий интерес у других покупателей, они продолжают стоять у полок магазина и долго спорят о стаканах. После двадцати минут препирательств с взаимными обвинениями друг друга в глупости они оставляют надежды на покупку и направляются к парковке. По пути к авто Кирстен бросает на ходу, что намерена весь остаток дней пить из собственной пригоршни. На всем обратном пути домой они, не разговаривая, смотрят прямо перед собой, молчание в машине лишь изредка нарушается щелканьем приборных указателей. Добби, путешествующий с ними, сидит обескураженный на заднем сиденье. Они серьезные люди. Кирстен в настоящее время работает над проектом под названием «Методы материально-технического снабжения предприятий сферы услуг городских районов», с которой в следующем месяце отправится в Данди для презентации перед аудиторией местных государственных служащих. Рабих меж тем уже автор тезисов о «Тектонике пространства в работах Кристофера Александера»[18]. И все же между ними возникает поразительное количество недоразумений. К примеру, какая температура идеальна для спальни? Кирстен убеждена, что ей необходимо много свежего воздуха, чтоб на следующий день голова была ясной и сил хватало. Для нее пусть лучше в комнате будет холодновато (если что, она лишний джемпер наденет или пижаму утепленную), чем душно. Окно должно всегда оставаться открытым. Однако детство Рабих провел в Бейруте, где зимы были суровыми и к злым порывам ветра относились очень серьезно (даже во время войны в его семье заботились об отсутствии сквозняков). Он чувствует себя безопасно, уютно и вообще роскошно, когда ставни опущены, шторы плотно задернуты и оконные стекла изнутри запотели. Или что сказать еще об одном пункте разногласий: за сколько следует выходить вместе из дома поужинать в ресторане (по особому поводу)? Кирстен считает: лучше все делать заранее. Например, заказано на восемь, до «Оригано» примерно три мили, обычно добираться совсем недолго, но… что, если будет пробка на круговой развязке, как было в прошлый раз (когда они отправились повидаться с Джеймсом и Майри)?.. В любом случае ничего страшного, если они приедут чуть пораньше. Можно будет выпить в соседнем баре или даже прогуляться в парке: времени до назначенного срока будет полно. Так что лучше заказать такси и отправиться в ресторан в семь. А Рабих считает: заказано на восемь, значит, мы можем приехать в ресторан в восемь пятнадцать или восемь двадцать. У меня на работе пять длинных электронных писем, с которыми надо разобраться, и мне не до веселья, если голова работой забита. К тому времени дороги все равно будут свободны, а такси всегда приезжают рано. Машину надо заказывать на восемь. Или вот еще: какой стратегии лучше всего придерживаться, рассказывая что-то на вполне шикарном приеме в Музее Шотландии, куда их пригласил клиент, на которого Рабиху нужно произвести впечатление? Рабих уверен, что тут действуют три правила: во-первых, определиться на месте; затем познакомить основных участников и обозначить их проблемы, прежде чем кратко и откровенно высказаться самому (после чего вежливость требует уступить очередь кому-либо другому – в идеале руководителю компании, который терпеливо ждет в сторонке). Кирстен, напротив, придерживается мнения, что привлекательнее начинать рассказ откуда-то с середины, а потом возвращаться к началу. Таким образом, по ее ощущению, аудитория полнее улавливает причины поступков действующих лиц. Детали придают местный колорит. Не каждый хочет бросаться вскачь сломя голову. А потом, если первый рассказ, по-видимому, воспринят хорошо, почему бы не протащить второй? Если бы их слушателей (стоящих рядом со стендом гигантского стегозавра, чьи кости были найдены в карьере около Глазго в конце девятнадцатого века) попросили высказать свое мнение, те, наверное, не выразили бы особых возражений против обоих подходов и подтвердили: оба могли бы отлично сработать. Зато сами Кирстен и Рабих, раздраженно возобновившие спор по пути к фойе, различия воспринимают куда более критически и придают им более личный характер. Думают каждый про себя: как они могут понимать что-либо – мир, самих себя, своего партнера, – если они всегда на разных полюсах, всегда такие упертые? Однако что и в самом деле добавляет огня, так это новая мысль, возникающая всякий раз, когда скачет напряжение: как можно выносить это всю жизнь?