Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович (2010)

– Нет, – покачал головой Кузьмин, – большого приданого не жду. Купец Савватий Петрович Ложкин разорится сейгод, ей-ей. А я Машу и без приданого взял бы, да гордый он.

– Никита, а отец твой в Новоземельске, – ответил на немой вопрос младшего Микулича Соколов. – Тут будет через пару дней.

– Вячеслав Андреевич, князь Ангарский, – Тимофей потупил взор, – я прибыл к тебе с просьбой.

– С какой же просьбой, Тимофей? – участливо спросил Вячеслав.

– Золота дать мне в рост, – поднял глаза Кузьмин. – Дашь ли?

Радек с Соколовым переглянулись. Что же, разговор с купцом вышел на деловую ноту, настала пора начинать задуманное прежде – торговать, благо теперь есть чем. Нужно выходить в свет, и Кузьмин – тот человек, что нужен Ангарии. Вячеслав сказал, чтобы Тимофей обождал их, и, захватив с собой Никиту, вышел из дома. Вернувшись через некоторое время, Соколов, забрав у Микулича две сумы, поставил их на стол перед Кузьминым.

– Что се? – молвил сбитый с толку Тимофей.

– Вот смотри, – указал Радек, тоже подошедший к столу.

Он принялся выкладывать из сумы предметы. Перед удивлённым купцом появилось: разного цвета несколько кусков мыла, деревянные палочки с палец толщиной и тёмным кружочком внутри, разного размера зеркала в оправе. Достал профессор и бумагу, свёрнутую в свитки, коробочку со спичками, стальные иглы, ножи, сабли, тонкие длинные жала с сабельной ручкой, одежду – кафтаны и штаны из грубой ткани и конечно же меха.

– Что за палочки? – указал на карандаши Кузьмин. – Те, что для писания?

– Ага, только ножиком заточить надо. Ты посмотри, Тимофей, что из этого продать можно за хорошую цену?

– А с кем торговлишку-то учинять думаете? – осведомился купец, оглядывая заваленный товаром стол.

– С Русью, урманами твоими либо ещё с кем. Мы сами ведь не знаем, потому с тобой и хотим поговорить, – улыбнулся Радек.

Зеркала Тимофей отмёл сразу, сказав, что на Руси святая церковь этого бесовства не потерпит, а вот немцам-схизматикам это вполне выгодно будет продать. Иглы, спички, бумага и карандаши его заинтересовали, мыло – чуть в меньшей степени. А одежду он рекомендовал продать по пути на Русь в Томске или Тобольске. Холодное оружие он одобрил, указав на то, что потребно оное безмерно. И посоветовал также продавать стекло небольшого размера.

– Токмо на что тебе, князь, монеты, коли ты сам злато имеешь во множестве? – не понимал Кузьмин.

Соколов немного растерялся и взглянул на Радека.

– Как зачем? Торговать надо, чтобы молва людская пошла, – развёл руками профессор.

– Получается, что так, – кивнул Вячеслав и вопросительно посмотрел на купца.

– Зерцала продавать – так у урманов и денег-то нет. Они токмо рыбу имут, ничего более. Да и как ты, князь, торговлю с ними учинять собираешься?

– А ты на что? – спокойно сказал Соколов. – Набери товару и торгуй, а потом ещё заберёшь. Мехов возьми, прибыток тебе будет.

Кузьмин повеселел – даже с учётом пошлины сторговаться можно будет с великой прибылью, а ежели повезёт, то продать всё уже в Устюге или даже в Тобольске. Хотя нет, там цену малую дадут, надо везти до Архангельска, жаль, отец московскую лавку продал.

– А что в Европе делается, Тимофей? – спросил вдруг князь Ангарский.

– У немцев-то? Так то я не ведаю, токмо с урманами моя-по-твоя и толкую, – отвечал Кузьмин, уже продумывая, а не сговориться ли с Обручевым об аренде его складов – всё одно его лавка мала.

«А аглицким или голландским купцам можно задорого зерцала продавать», – думал Тимофей.

– А что у урманов твоих делается интересного? – рассеянно брякнул Радек.

– А что у них может сделаться? Рыбаки! Про короля своего рекут, что-де хорош он и желает для народа помочь учинить, да токмо злата у него зело мало. Потому и острова шетленцкие выкупить не может. Да и война неудачна, на наёмников того же злата не имает и…

– Погоди, что за острова? – заинтересовался Вячеслав.