Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович (2010)

Аппарат пошёл к аномалии. Её работа поддерживалась аппаратурой, которая, генерируя магнитные поля очень высоких энергий, своими резонансными частотами обеспечивала давление на сильное внутриатомное взаимодействие, в результате чего появлялась возможность влиять на временной параметр пространства, ослаблялись связи и открывался проход между мирами. Отключить их боялись – Сергиенко не был уверен, что проход будет самоподдерживаться. Разматывая несколько кабелей, аппарат подходил к аномалии и вскоре, под бурные овации и радостные выкрики, вошёл в неё, полностью растворившись.

– Камера! Выводите на экран! – воскликнул профессор.

Но на экранах была сплошная темнота. Сильно озадаченный Сергиенко присел на стульчик.

– А свет у аппарата есть? – напомнил Матусевич.

– О боже! Конечно же свет! Включите свет! – прокричал Николай Валерьевич.

На экране ярко вспыхнуло белое пятно, свет вскоре сфокусировался, и на экране стали появляться чёткие линии… Линии?

– Что это? – озадаченно произнёс профессор.

– Как что, кирпичная кладка, довольно неплохая, – сказал стоявший рядом Матусевич.

– Как это, откуда? – прошептал Сергиенко и тут же рявкнул: – Поворачивайте камеру!

Кирпич сменился деревянными досками, причём покрытыми инеем. Дверь? Зима? Затем опять кирпич и на противоположной стороне ещё одна дверь.

– Всё ясно, – заулыбался Матусевич и неслышно для остальных добавил: – Миронов и его люди живы.

Сергиенко повернулся к Матусевичу, сияя улыбкой, в которой выражались все эмоции человека, сделавшего то, чего он желал более всего на свете.

– Да, проход свободный. Хорошо, – бросил майор в трубку и, повернувшись к Николаю Валерьевичу, сказал: – Сегодня составляйте отчёт о возможностях аномалии, а я вам дам ещё пищи для размышлений.

– В смысле? – со сползающей улыбкой пролепетал Сергиенко.

– Схожу за каской. – Майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.

– Подождите! – запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.

– Николай Валерьевич, аппаратура перегревается!

Трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.

– Сколько у нас есть времени? – озадаченно спросил профессор.

«Сколько ему надо времени взять каску и выйти?» – Недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!

– Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!

«Сколько лет работы сожжём! – горестно думал профессор. – Да что же он, в самом деле?!»

Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.

– Вырубай! – закричал Сергиенко.

Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.

– Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.

– Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! – пригрозил лейтенант.

– Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат – и всё, остался бы он там надолго. А так – лишь пару часов помёрзнет.

Через час с небольшим остывшие аппараты снова были включены. Включили их, правда, ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.

– Оп-па! Ничего не понимаю… Николай Валерьевич! – воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.

– Что такое, Вадим? – Профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.

– Аномалия словно пытается сопротивляться. Она меняется!

Сергиенко впился взглядом в экран.

– Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает. – Вадим указал профессору на цифровые показатели.

– Я пошёл! – Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии.