В плену желания - Джорджетт Хейер (1962)

– Нет. Уверена, такое угощение ей не понравится. Особенно аррорут. Она его терпеть не может. Дорогая Эмма, конечно, невежливо с моей стороны внезапно покидать вас, однако меня призывает насущная необходимость. Впрочем, уверена, вы меня прекрасно понимаете. – Графиня, с прелестной улыбкой взглянув на своего не находящего себе места младшего сына, добавила: – Дорогой! Я оставляю наших гостей на твое попечение. Ой! Полагаю, бутылка портвейна – то, что надо! Это намного питательнее бараньего бульона. Так что, ежели ты…

– Маменька, не беспокойтесь! – оборвал ее излияния Кит, приоткрыв дверь, ведущую из столовой. – Я обо всем позабочусь.

– Безусловно… Я уверена, ты устроишь все наилучшим образом, – промолвила графиня, не обращая ни малейшего внимания на его убийственный взгляд. – Ты сам знаешь, что будет полезнее.

– Иногда мне начинает казаться, – недовольно произнес Козмо, когда Кит прикрыл дверь за ее светлостью, – что ваша мать утрачивает связь с реальностью, граф.

Своевольное поведение матушки и так уже распалило гнев Кита, поэтому любая, пусть даже невинная, критика со стороны дяди не могла не вызвать у него вспышки ярости.

– Вы и впрямь так считаете, сэр? – с угрожающей любезностью промолвил он. – Тогда мне доставит невероятное удовольствие успокоить все ваши опасения.

Мистер Клифф не мог похвастаться особой сообразительностью, однако лишь полный болван не заметил бы вызова, таящегося за дружелюбной улыбкой, сопровождающей эти слова.

– Сдается мне, – краснея, произнес он, – что высказывать свое мнение касательно особы, являющейся моей родной сестрой, совсем не предосудительно.

– Вы так полагаете? – спросил Кит с еще большей любезностью в голосе.

Мистер Клифф поднялся на ноги и величаво направился к двери, вслух выразив уверенность в том, что его здравый смысл не позволит пойти на поводу вспыльчивости племянника, который, подобно множеству плохо воспитанных молодых людей его поколения, всегда готов нагрубить и вызвать ненужную ссору. После этого дядя степенно удалился.

Вспомнив о своих обязанностях хозяина дома, Кит, повернувшись к тете, вежливо осведомился, чем она желает развлечься сегодня утром. Эмма с легким апломбом заявила: весь день будет заниматься накладыванием лимонных корок на лоб больного сына, потчевать его жженым сахаром, а если головная боль не пройдет, поставит ему на ноги горячие влажные компрессы. Кит с серьезным видом выслушал не внушающий и капли оптимизма план тети Эммы, а затем с глубокой озабоченностью в голосе, вызвавшей у мисс Стейвли явное недоумение, а у Эмброуза – взгляд, полный ярости, заявил: в критических ситуациях компресс на лоб совершенно необходим. По-видимому, посчитав свои обязанности радушного хозяина дома выполненными, он пригласил мисс Стейвли прогуляться вместе с ним по аллее, обсаженной кустами. Мисс Стейвли, чопорно избегая смотреть ему в глаза, с невозмутимым видом сказала, что она с радостью прогуляется. При этом внезапная мысль посетила его голову: Кресси весьма подходит на роль жены посла, учитывая, с какой выдержкой она не поддается переполняющему ее желанию расхохотаться. Девушка крепилась до тех пор, пока они не покинули дом. Только тогда смех сорвался с ее уст, а вслед за Кресси расхохотался ее измученный спутник. Мистер Фенкот, первым оправившись после приступа веселья, сказал:

– Я понимаю, Кресси, но, учитывая все обстоятельства дéла, нам сейчас не до смеха. Как предполагаю, ты уже догадалась, что мой несносный братец наконец-то объявился?

– Конечно, – выдавила из себя Кресси. – К-как только к-крестная б-бросила на тебя загадочный взгляд и с-сказала: «Никаких перепелок».