В плену желания - Джорджетт Хейер (1962)

– Вовсе не шутки, – упрямо настаивал на своем Эвелин. – Кестер смог бы без особого труда играть свою роль. А мама отнюдь не наивна. Она сразу же поняла слабое место в моем плане: я ничего не смыслю в политике.

– А я ничего не смыслю в управлении имением, – вставая, промолвил Кит. Подойдя к пожилой леди Стейвли, он обратился к ней: – Можно кое-что предложить вам, мадам? Я понимаю, вы весьма, должно быть, устали, но мне кажется, выход есть.

– Ох! – выдохнула Кресси, поднимая на молодого человека глаза, светящиеся доверием. – Я была уверена, что вы найдете выход… Ох! Дорогой!

Глава 22

– Ладно… будем надеяться, что так оно и есть, – сердито промолвила почтенная вдова.

– Конечно, он все придумал наилучшим образом, – произнес Эвелин, ошеломленный отсутствием веры в изобретательность своего брата. – Продолжай, Кестер. Рассказывай.

Кит не смог сдержать смешок и при этом слегка покраснел.

– Я расскажу, но боюсь, пока что мой план несколько сыроват. Мне кажется, так можно преодолеть все трудности, стоящие перед нами, хотя я, вполне возможно, выпустил что-то из виду. Как ни печально, но все у нас уж слишком запутанно. – Оглядев собравшихся, он продолжил: – Ну, думаю, прежде всего надо вернуть Эвелина на его место. В Рейвенхерсте это сделать не удастся, однако я не вижу причины, зачем ему обязательно хоронить себя в Лестершире. Ему нет никакой необходимости ехать дальше Хилл-стрит. Бригг ничего не заподозрит, потому что он весьма близорук. Полагаю, это касается и Динтинг. Я, когда жил на Хилл-стрит, старался держаться от нее подальше.

– А как насчет моего плеча? – перебил его Эвелин.

– Каким образом лондонские слуги могли узнать, когда и как ты его себе повредил? Это местные слуги могут догадаться, поэтому завтра по дороге в Лондон нужно перевернуть твой фаэтон, что объяснит, почему ты приехал на Хилл-стрит в наемном экипаже.

– Погоди минуточку, Кестер! – молвил Эвелин. – Какого черта мне ехать в Лондон, если все знают, что я здесь принимаю гостей? Господи! Даже мой дядя не поверит, что я настолько сумасброден.

– Ты поедешь в Лондон встретиться со мной, братец. Завтра я пошлю Челлоу, чтобы он забрал корреспонденцию с почтовой станции, и он привезет мне письмо, которое я пошлю самому себе. Матушка будет в восторге, а я, постаравшись должным образом действовать в соответствии с твоей всем известной импульсивностью, помчусь в Лондон в твоем фаэтоне, взяв с собой Челлоу. По дороге мы заедем в домик Пинни. Там ты займешь его место, и будем надеяться, Господь нам поможет и до Ист-Гринстеда мы не повстречаем никого, кто мог бы узнать тебя.

– Я надвину шляпу низко на глаза, а шарфом закутаю себе подбородок, – пообещал Эвелин. – А почему именно до Ист-Гринстеда?

– Насколько я знаю, там ты никогда не останавливаешься для смены лошадей?

– Ист-Гринстед в шести, может, семи милях отсюда. Какой смысл менять лошадей?

– На заставе тебя, разумеется, знают, а вот на почтовой станции, уверен, – никто. Я предлагаю оставить фаэтон на одной из ближайших почтовых станций и дальше ехать в наемном экипаже. Как только начнет темнеть, Челлоу пойдет пешком в Ист-Гринстед, а завтра доставит фаэтон в Лондон. Фимбер поедет за нами с твоим багажом. Здесь все довольно просто. Надо будет не забыть, кстати, спросить у него, куда он подевал мой собственный багаж. Когда мы доедем до Лондона, вы высадите меня, а сами поедете на Хилл-стрит. Я появлюсь там же, но чуть позднее, в наемном экипаже. Как будто по какой-то неведомой причине я решил приехать с побережья в дилижансе.

– Не в дилижансе, а лучше в почтовой карете, – предложила Кресси.

– Да, гораздо лучше, – согласился Кит. – Спасибо, любимая!

– А что потом? – поинтересовалась девушка.