Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп (2016)

По этому поводу Слоан как раз не волновался. Беннетт обладал даром общения с толпой, а сам Уилл был известным бизнесменом, который предоставлял массам дешевый и эффективный способ передвижения. В какой бы конец штата он ни отправился, люди повсюду жали ему руку и благодарили за то, что он дал им возможность съездить к тетушке Марте или горячо любимой умирающей кузине Салли. Железные дороги изменили образ жизни американцев, и Уилл сыграл в этом важную роль.

Сложность заключалась в том, чтобы опередить Роберта Мерфи и Таммани-холл. Эта организация держала политиков Нью-Йорка железной хваткой, а для того, чтобы облегчить жизнь избирателей их штата, необходимо было победить коррупцию и улучшить условия труда простых людей.

– Есть какие-то изменения относительно митинга в Олбани? – спросил Уилл.

– Все должно быть так, как мы договаривались. С нами будет «Команда Беннетта», – ответил Томпкинс. Именно так во время предвыборной кампании называли себя местные республиканцы. – Сначала будет парад, потом барбекю, после чего – речи и рукопожатия.

– Вот и хорошо. Я выеду туда рано утром.

Дальше они говорили в основном на политические темы, начиная от предположений по поводу возможных соперников и заканчивая датами дополнительных митингов, а также о том, на что именно следует сделать упор в своей речи. Джон большей частью молчал, предоставляя возможность говорить своему политическому советнику – впрочем, как всегда. Когда же разговор подошел к завершению, Томпкинс сказал:

– Беннетт, не могли бы вы на минутку оставить нас со Слоаном наедине?

Это не было такой уж необычной просьбой, поэтому Джон кивнул, пожал Уиллу руку и вышел. Тот в свою очередь кивнул Фрэнку, и помощник, быстро собрав вещи, тоже удалился. Когда Слоан и Томпкинс остались с глазу на глаз, Чарльз откинулся на спинку кресла.

– Я слышал, вы приезжали к Беннетту домой, когда у него была женщина-медиум.

– Да, приезжал, и вы прекрасно знаете почему.

Томпкинс вздохнул, и его тяжелые усы едва заметно всколыхнулись.

– Мы ведь уже это обсуждали. Она не позволяет ему… – Он запнулся, как будто старался подобрать нужное слово. – …Отрываться от земли. Беннетт – хороший оратор и прекрасный политик. Он нравится людям. Но до встречи с этой мадам Золикофф вел себя легкомысленно, словно трехдневный жеребенок. Он был убежден, что каждый хочет причинить ему вред. Не верил никому и ничему. А за тот год, что они знакомы, Беннетт стал сосредоточенным и целеустремленным. Вы слышите, что я говорю?

– Да, слышу. Но я знаю, как действуют такие люди, как эта мадам Золикофф. Она либо выведывает у Беннетта какие-то секреты, которые затем использует для шантажа, либо работает на конкурентов и тогда публично выставит его в невыгодном свете. В любом случае мы втроем от этого проиграем.

– Вы это говорили и раньше, Слоан, но я с вами не согласен. Эта женщина абсолютно безобидна.

Безобидна? Эйва? Она какая угодно, только не безобидная. Уилл вспомнил ее хрипловатый голос, способный свести человека с ума от вожделения. Вспомнил пышную грудь, которая словно притягивает к себе руки мужчины. А эти губы… эти проклятые губы, порождающие столь бурные фантазии. Эта женщина была орудием для уничтожения представителей сильного пола.

Уилл прокашлялся.

– Когда мадам Золикофф решит использовать Беннетта для собственной выгоды, моя репутация пострадает не меньше, чем его – а может, и больше. Поэтому, если вы ничего не предпримете, это сделаю я. Я намерен убедить эту женщину отступить. А потом, когда выборы закончатся, найти Беннетту другого медиума.

– Он не хочет другого медиума. У вас целая вечность уйдет на то, чтобы найти человека, который ему понравится. Убедительно советую оставить все как есть. Иначе вы сделаете только хуже.