Дом на берегу - Дафна дю Морье (1968)

— О Господи! Что же это за чертовщина? Слушай, — проговорил я устало, — Магнуса в Сент-Остелле не было, только его чемодан. Он передал через проводника, что сошел в Паре и идет сюда пешком. Только не спрашивай почему. Просто так, очередная дурацкая идея. Однако пора бы ему, быть уже здесь.

Я прошел в музыкальный салон и налил себе виски, Вита последовала за мной, мальчики бросились к машине за чемоданом.

— Признаюсь, я ожидала большего внимания со стороны твоего профессора, — промолвила она. — Сначала он садится не на тот поезд, потом выходит не на той станции и, в довершение всего, вообще не удосуживается появиться здесь. Наверно, поймал такси в Паре и отправился куда-нибудь ужинать.

— Наверно, — сказал я, — но можно же было позвонить, предупредить?

— Это твой друг, милый, а не мой. Кому, как не тебе, знать все его штучки. Ладно, я не намерена больше ждать — умираю с голода.

Макрель, которую еще не успели поджарить, отложили Магнусу на завтрак, хотя я был твердо уверен, что он предпочел бы апельсиновый сок и чашку черного кофе. Мы с Витой сели за стол и слегка перекусили пирогом с дичью — она привезла его с собой из Лондона, засунула поглубже в холодильник и только сейчас о нем вспомнила. Тедди тем временем тщетно пытался дозвониться до вокзала в Паре. Там никто не отвечал.

— Знаете что, — сказал он, — а ведь профессора могла похитить какая-нибудь организация, ну из тех, что охотятся за секретными документами.

— Очень может быть, — сказал я. — Жду еще полчаса и тогда буду звонить в Скотланд-Ярд.

— Или у него случился сердечный приступ, — предложил свою версию Микки, — когда он поднимался на Полмиарский холм. Миссис Коллинз рассказывала мне, что тридцать лет назад так умер ее дед, когда опоздал на автобус и пошел пешком.

Я отодвинул тарелку и залпом допил виски.

— Ты снова потеешь, милый, — заметила Вита. — Это не в упрек тебе, разумеется, но, может, будет лучше, если ты пойдешь и сменишь рубашку?

Я понял намек и вышел из столовой. Оказавшись наверху, я заглянул в комнату для гостей. Какого черта Магнус не позвонил и не сказал, что он задумал? Почему не написал записку сам вместо того, чтобы просить проводника передать что-то на словах, ведь тот мог все перепутать? Я задернул штору и включил ночник: в комнате сразу сделалось уютней. Чемодан Магнуса лежал на стуле рядом с кроватью. Я попробовал замки: к моему удивлению, они открылись.

В отличие от меня, Магнус весьма аккуратно упаковывал вещи. Сверху, прикрытые оберточной бумагой, лежали небесно-голубая пижама и пестрый домашний халат, и тут же, в целлофановом пакетике, голубые кожаные комнатные туфли. Затем пара костюмов, смена белья… Впрочем, чего ради? Здесь не гостиница со штатом прислуги — пусть сам распаковывает свой чемодан. Единственное, что я, как хозяин дома, могу сделать из уважения к гостю — хотя, кто из нас хозяин, а кто гость, еще вопрос — это положить пижаму на подушку, а на стул повесить халат.

Вынимая из чемодана то и другое, я обнаружил продолговатый светло-желтый конверт, на котором было напечатано следующее:

«Отто Бодруган. Королевский рескрипт о проведении расследования, 10. Окт, 5. Эдуард III (1331)».