Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен (2011)

Однако это, казалось бы, неумолимое движение к глобальному единству и мировому правительству встречало сопротивление. Американский истеблишмент ратовал за НАФТА, ГАТТ и ВТО, но американский народ был против. Французы и голландцы проголосовали против европейской конституции, которая предусматривала постепенное превращение континента в сверхдержаву. Ирландцы отклонили «подкорректированный» с учетом Лиссабонского договора вариант конституции, но их заставили голосовать повторно. Британцы отвергли бы все поправки, но им вообще не разрешили голосовать. Расширение НАТО на восток остановилось, Украину и Грузию принимать не собираются. Турция не войдет в состав ЕС в ближайшем будущем.

Последующие встречи на высшем уровне – в Киото, Копенгагене в 2009 году и Канкуне в 2010 году – завершились неудачно. Глобальное потепление отошло на задний план. Китай, Индия и Бразилия отказываются принимать «навязываемые Западом» ограничения на выбросы углерода.

Глобализм лишился былой привлекательности. Немногие американские дети сегодня собирают средства для ЮНИСЕФ. Очередной раунд торговых переговоров в Дохе не принес результатов. Президент Чехии Вацлав Клаус открыто назвал Евросоюз «тюрьмой народов». Когда Лиссабонский договор ратифицировали, Клаус заявил, что «Чехия перестанет быть суверенным государством»{1068}.

Когда в 2010 году мировые лидеры собрались в Тертл-Бэй, президент Швейцарии Жозеф Дайс призвал Организацию Объединенных Наций «вспомнить о своей глобальной роли в управлении». Клаус взошел на трибуну, чтобы отвергнуть глобальное управление, и сказал, что пришло время ООН и прочим международным организациям «сократить свои расходы, уволить часть персонала и оставить принятие решений правительствам государств-членов»{1069}.

Когда разразился финансовый кризис, ирландцы, британцы и немцы поспешили спасти собственные банки, как и американцы, которые выдвинули инициативу «Покупай американское» и предложили законопроект о стимулировании экономики на 787 миллиардов долларов. Журнал «Экономист» бился в истерике.

«Возвращение экономического национализма» предрекал слоган на обложке, которая изображала руку, тянущуюся из разрытой могилы; на надгробии значилось: «Здесь покоится протекционизм» и «Р. Смут, У. Хоули, творцы тарифного акта 1930 г.»{1070}. «Глобализация экономики под угрозой!» – восклицал журнал.

«Появление призрака из темнейшего периода современной истории требует… скорейшего и надлежащего ответа. Экономический национализм, то есть стремление сохранить рабочие места и капитал дома, одновременно превращает экономический кризис в политический и угрожает миру депрессией. Если его снова немедленно не закопать, последствия будут катастрофическими»{1071}.

Когда Германия продемонстрировала нежелание помогать Греции, социальное обеспечение в которой куда щедрее ее собственного, комментаторы заговорили о крахе ЕС. «Недавний отказ Берлина спасать Грецию от финансового штопора – канцлер Меркель сопротивлялась решению о помощи несколько месяцев – нарушает дух коллективного согласия, эту отличительную черту объединенной Европы», – писал Чарльз Капхен из Совета по международным отношениям{1072}.

«Европейский союз умирает… От Лондона до Берлина и Варшавы Европа переживает обратную национализацию политики, страны выцарапывают обратно свой суверенитет, которым ранее легко пожертвовали в погоне за коллективным благом»{1073}.

К 2011 году увлечение глобализмом миновало. Однополярный мир 1991 года, новый мировой порядок Джорджа Буша-старшего, плоский мир Тома Фридмана и «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы – все эти концепции провалились. Почему? Из-за возрождения национализма. Принимая различные формы в разных странах, новый национализм имеет общий признак – сопротивление глобализму в целом и глобальной гегемонии Соединенных Штатов Америки в частности.