Тайна лабиринта. Как была прочитана забытая письменность - Маргалит Фокс (2013)

Постараюсь объяснить, что собой представляет процесс классификации. Большинство ученых, как кажется, работают с картотеками двух видов. Одна систематизирована в псевдоалфавитном порядке (система письма, следует помнить, до сих пор не известна), другая – наоборот, где отсчет ведется с конца слов. Эти картотеки имеют важное значение, но их недостаточно. Одна из причин, почему мне удалось сделать больше в исследовании минойской письменности, – моя картотека содержала больше данных. Я пользуюсь, кроме двух названных, 1) картотекой слов, где достаточно контекстов, чтобы показать, как употребляется то или иное слово; 2) двумя картотеками сопоставления знаков (одна – в связи с предшествующим знаком, вторая – в связи с последующим знаком). Эти картотеки являются основой для дальнейшего анализа возможных корней слов, суффиксов и приставок; 3) общей картотекой, в которой отмечено, могут ли любые два знака встречаться в соседних позициях в одном и том же слове. Эта картотека нужна для того, чтобы определить чередование знаков… в различных позициях.

Другая, более сложная, картотека строится, когда система склонения становится очевидной, но ее невозможно предсказать заранее…

Две теории, которые у меня были в сентябре, на сегодняшний момент достигли стадии практической уверенности. Одна из них состоит в том, что три различных минойских письменности – линейное письмо А, линейное письмо Б и иероглифически-пиктографическое письмо – использовались, кажется, для записи различных языков. Вторая – что язык линейного письма Б был флективным. Я, видимо, достигла той стадии, когда я могу предсказать определенные вариации словоизменения…

Кажется, можно утверждать, что благодаря новому материалу система склонения, по крайней мере существительных, станет достаточно очевидной. В этом случае станет возможно с большой степенью вероятности присваивать знакам фонетические значения. Дешифровка будет зависеть от того, принадлежит этот язык к известной или неизвестной языковой группе.

Если у меня будет еще один год, я думаю, я могу обещать, что в сентябре 1948 года я буду знать, возможна ли первичная дешифровка… Я достигла такого этапа в работе, на котором могу извлечь максимальную выгоду из новых надписей…

Я буду рада любому решению.

О решении фонда Кобер узнала в Англии в конце марта 1947 года: ее заявка отклонена. В письме из фонда указаны самые банальные причины: число претендентов значительно превышает имеющиеся средства. Похоже, свою роль сыграла природная осторожность Кобер и, соответственно, недлинный список публикаций (один из осязаемых способов отчитаться перед грантодателями).

Она сделала все, на что была способна. “Мои денежные дела улучшатся, если я вернусь к работе в сентябре, – вежливо ответила она Мо. – Подготовительная работа теперь позади, теперь я могу быстро двигаться вперед”. Этот отказ стал первым в череде разочарований, омрачивших последние годы ее жизни.

Первое разочарование пришло четырьмя месяцами ранее. В ноябре 1946 года Кобер попросила Майрза показать ей кносские надписи. Тогда же она написала американскому археологу Карлу Уильяму Блегену в Университет Цинциннати. Тот сидел на другом архиве. Сотни глиняных табличек, которые он нашел в 1939 году в Пилосе, на материке, имели надписи, очень схожие с линейным письмом Б.

Блеген оказался еще удачливее Эванса. Если Эвансу потребовалась неделя, чтобы найти свою первую табличку, то Блегену – менее одного дня. Блеген приехал в Пилос в апреле 1939 года и осмотрелся. Он выбрал ближайший холм и попросил разрешения у владельца копать там. Тот позволил – при одном условии: рабочие не должны повредить старые оливы на склоне. Блеген решил копать зигзагообразные траншеи. Впоследствии он говорил, что его вознаградила богиня Афина, давшая людям масличное дерево.