На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

Но стоявший рядом с доктором Свенсон мужчина то и дело приподнимался на цыпочках, крутил в руках сумку, извивался так, словно по нему ползали муравьи.

— Мы поговорим потом, доктор Сингх. Там далеко идти. Надо торопиться. Мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

— Какая-то проблема?

Проблема явно была.

Мужчина буквально стонал.

Марина слышала это сквозь гудение насекомых, хотя он всячески старался сдерживать стоны и стоять тихо.

Доктор Свенсон не только убедила лакаши участвовать в испытаниях, они еще и боялись ее, как когда-то боялись все интерны.

— Вам это понравится, — сказала доктор Свенсон и направилась к тропе, по которой пришла сюда. — Это как раз ваша область, — добавила она на ходу.

Марина сбежала по ступенькам.

Доктор Свенсон не ждала ее и продолжала говорить:

— Я помню, как вам хотелось заняться тут медицинской практикой. Кажется, у нас появилась такая возможность.

Даже теперь, на шестом или седьмом месяце беременности, доктор Свенсон шагала так быстро, что Марина с трудом ее догнала, потому что все время смотрела под ноги, боясь споткнуться.

— Я этого не говорила.

Доктор Свенсон остановилась и посмотрела на нее.

Мужчина окаменел от волнения.

Надо было срочно идти дальше.

Он показал ей сумку, решив, что она забыла про нее, и стал торопливо говорить на своем языке.

Доктор Свенсон подняла руку:

— Говорили. Вспомните. Тогда, на лодке. Мы обсуждали случай с девочкой, которую брат задел ножом мачете.

— Я помню, — сказала Марина, удивляясь, что поднявшаяся внутри паника стерла все ее вопросы: «Почему вы отдали им Андерса и почему солгали об этом», потом что-то еще, но сейчас она не могла вспомнить.

— Я думала, что это по вашей части: помогать в таких чрезвычайных ситуациях, которые возникают.

— Которые возникают передо мной, как доктором, или перед вами, как доктором. Все равно, тогда вы размахивали клятвой Гиппократа, будто флагом, и вот теперь у вас появилась возможность искупаться в лучах ее славы.

— Я фармаколог.

К большому облегчению мужчины, доктор Свенсон пошла дальше.

Яркое солнце пекло во всю мочь.

— Понимаете, я не могу опускаться на пол, а в этой деревне все происходит на полу. Если вы собираетесь возразить, что они должны привезти женщину в нашу лабораторию, то я уже предлагала им это. Но она не в состоянии спуститься по лестнице. Я против того, чтобы превращать мою лабораторию в больницу, но еще больше против вызовов на дом.

— Что с его женой?

Доктор Свенсон миновала мертвое дерево, усеянное ярко-красными бабочками. Ветерок, вызванный ее стремительностью, вспугнул их, и они взметнулись в воздух ярко-красным облачком…

— Тяжелые роды. Если вы когда-нибудь поспорите с кем-либо насчет причины местных драм, то никогда не проиграете, делая ставку на роды. Как правило, они проходят удивительно хорошо, но само их количество предполагает некоторое количество ошибок.

— Вам известно, в чем ошибка? — Марина шла быстрее и быстрее, хотя все в ней кричало, что она должна остановиться.

Доктор Свенсон отмахнулась:

— Даже не догадываюсь.

— Но ведь вы говорили, что не хотите вмешиваться.

Вмешательство в медицинские нужды туземцев внезапно показалось Марине неудачным решением. Теперь она поверила, что нужно наблюдать за их жизнью и ни во что не вмешиваться.

— Вы говорили, что тут…

— Да, тут есть местный колдун. У него опять малярия и такая температура, что нас попросили зайти потом и к нему. Тут есть и повивальная бабка, но у нее самой сейчас схватки. Сейчас ей помогает ее ученица, она же дочь. Но ей будет легче, если мы подстрахуем.

— Кто вам все это рассказал? Это невозможно.