На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

Вернувшись в отель, Марина проверила свой сотовый — два звонка от мистера Фокса, один от матери и один от Карен Экман (ее номер числился под именем Андерса). Звонки вполне могли застать ее дома. Ей вдруг тоже захотелось полностью отказаться от телефона — как отказалась доктор Свенсон. Она встала под холодный душ, выпила бутылку воды и легла спать. Ей тут же приснился сон, что она теряет отца на вокзале. В девять часов вечера позвонила Барбара Бовендер и разбудила ее.

— Мы просто хотели проверить, все ли в порядке, — сказала она. — Я боялась, что мы чуть не убили вас сегодня своей поездкой.

— Нет-нет, — проговорила Марина, еще не пришедшая в себя после сна. — Все в порядке. Просто я пока не привыкла к этому климату.

— Да-да! — почему-то обрадовалась Барбара. — Вот я чувствую себя теперь намного лучше, чем прежде. Весь секрет в том, чтобы не поддаваться жаре и больше гулять. Джеки клянется, что кондиционеры ослабляют нашу иммунную систему. Чем больше мы гуляем, тем скорее привыкаем к здешнему климату. Приходите к нам. Выпьем.

— Сейчас? — спросила Марина, словно у нее были какие-то другие дела.

— Небольшая вечерняя прогулка вам не помешает.

Возможно, Бовендеры и берегли покой доктора Свенсон, но верно и то, что они изнывали от одиночества.

В отеле «Индира» Марину ничто не держало. Два дня назад Томо переселил ее в более просторный номер — в награду за то, что она долго живет у них. Но и тот оказался не менее затхлым и потертым. Вид из окон был более живописным, но к стене была прикреплена такая же безобразная металлическая штанга для одежды. Марина посмотрела на свое шерстяное пальто. Даже издали хорошо просматривалась сеть проеденных молью дырок возле воротника…

Марина сказала Барбаре, что придет к ним.

Она шла по городским улицам мимо закрытых магазинов. Теперь она поняла, какой восторг переполняет тебя, когда ты видишь, что один из них открыт. Если бы в этот вечер в универмаге Родриго горел свет, она непременно стояла бы вместе с толпой перед витриной и тянула шею, пытаясь разглядеть, что творится внутри. Долго ли ей еще придется торчать в Манаусе, неизвестно, но она знала, что дойдет до ручки, если ожидание будет по-прежнему приносить одни разочарования.

Она привыкла работать — много и добросовестно, и теперь растерялась.

В вестибюле дома доктора Свенсон тот же консьерж, который по утрам принимал ее письма, сидел там и теперь, в половине десятого вечера. Казалось, он очень обрадовался при виде ее. Она ведь не приходила несколько дней.

— Бовендеры, — сказала она ему, потом ткнула себя в грудь указательным пальцем. — Марина Сингх.

Дверь открыла Барбара Бовендер и пригласила ее внутрь.

Марине показалось, что из обшарпанного Манауса она шагнула совсем в другой мир.

Надо еще учесть, что она жила больше недели в убогом отеле, носила одни и те же три одежки и вечерами стирала их в ванне. О красоте она и думать забыла, но эта квартира поразила ее именно своей красотой. Поэтому она искренне и бурно похвалила ее.

— Вы очень любезны, — сказала Барбара, идя с ней по коридору мимо небольших работ на бумаге, висящих в рамке на стене — их можно было даже принять за Клее. Коридор привел их в просторную гостиную с высоким потолком. Две пары высоких французских дверей открывались на балкон. Ветерок, которого Марина не чувствовала нигде в городе, шевелил края раздвинутых шелковых занавесок и доносил слабый запах то ли жасмина, то ли марихуаны. С высоты шестого этажа река казалась обрамленной мерцающими огоньками. Если не вглядываться, можно было подумать, что находишься в каком-то богатом и красивом городе…

— Квартира замечательная, — добавила Барбара, с бесстрастным видом оглядывая свое жилище. — Стены тут добротные, но, когда мы сюда въехали, тут был бедлам.