На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

Время от времени Истер поворачивал прожектор и светил на воду; мужчины задирали головы и махали. Никто не мог обвинить Истера, что он плыл прямо на них, но когда медленно плывшая лодка задевала чью-то голову или плечо, мужчина просто нырял под нее и появлялся в другом месте (если допустить, что выныривал тот же человек).

Сколько лодок встречали туземцы с таким энтузиазмом за свою жизнь?

Один из лакаши посмотрел на Марину снизу вверх и, не глядя ей в глаза, потрогал мокрой рукой ее щеку. Двое других гладили ее волосы. Четвертый провел ладонью по ее руке, провел слишком нежно, чтобы она могла это терпеть.

Она словно попала к слепым.

Когда пятый туземец дотронулся до ее груди, доктор Свенсон резко ударила в ладони.

— Хватит, — заявила она, и туземцы отскочили, наступив на ноги задним, которые ждали своей очереди.

Все умолкли и посмотрели на доктора Свенсон.

В этот момент Марина поняла две вещи: лакаши не говорят по-английски и не знают слова «хватит», но, несмотря на такую помеху, они сделают все, что им скажет доктор Свенсон.

От металла в голосе профессора пульс Марины забился чаще, чем от мокрых рук туземцев. В конце концов, те не казались ей опасными, а двигало ими скорее любопытство. В их иерархии доктор Свенсон была несомненным авторитетом, и Марина чувствовала себя ближе к туземцам, чем к своей бывшей преподавательнице.

— Ступайте! — приказала доктор Свенсон и махнула рукой за борт лодки. Один за другим лакаши послушно прыгали в воду, часто — на головы своих собратьев.

— Это необычайно тактильные люди, — сказала она, когда последний лакаши исчез в фонтане брызг. — Они не мыслили ничего дурного, когда вас трогали. Просто для них не существует того, чего они не могут потрогать.

— Но вас-то они не трогали, — заметила Марина, вытирая лицо рукавом.

Доктор Свенсон кивнула:

— Они уже знают, что я — существую.

У берега виднелась узкая пристань.

Истер ловко подвел к ней лодку.

Тогда мужчины отдали женщинам горящие палки и окончательно пришвартовали лодку, потом схватили коробки, ящики и багаж и унесли все это в ночь. Многие хлопали Марину по плечу или останавливались, чтобы дотронуться до ее головы, но работа есть работа, и никто из них не задерживался.

Теперь пели одни женщины, а когда Марина с Истером и доктором Свенсон уходила с лодки, они подняли над головой факелы, чтобы лучше освещать дорогу. На них были домотканые платья-рубашки тусклой расцветки, а волосы заплетены в длинные косы. На груди они носили младенцев в куске ткани, дети постарше цеплялись за их ноги, за подолы, и в их черных глазах отражались огни.

Доктор Свенсон тяжело шагала по тропе в джунгли, кивая время от времени женщинам, выражавшим свой восторг пением гласных. Дети трогали брюки Марины, женщины прикасались пальцами к ее ушам и ключице. Иногда какой-нибудь малыш тянул руки к доктору Свенсон, и тогда мать поспешно их убирала.

— Они ведь не могли знать, что вы сегодня вернетесь, — заметила Марина, стараясь держаться ближе к доктору Свенсон. Она даже осмелилась взять ее под руку. — Иногда вы задерживаетесь в Манаусе на две-три ночи.

— Иногда я живу там неделю, — добавила доктор Свенсон, глядя перед собой. — Мне не очень это нравится, но так бывает.

Перед ними на тропе появилась беременная женщина и отогнула низкую ветку.

— Если у них нет представления о времени, а вы никак не можете с ними объясниться, как они узнают о вашем возвращении?

— Они и не знают.

— Почему же тогда они устроили все это сегодня?

Доктор Свенсон остановилась и повернулась к Марине.

Множество огней разбивали тьму, и тени, как и голоса, доходили до них со всех сторон. То и дело кусок горящей палки падал на кучу листьев. Марина не понимала, почему до сих пор лес не превратился в кучку дымящейся золы.