Стрелы ярости - Энтони Ричес (2010)

Из толпы выбрались два вениконских воина – один тощий, жилистый, с двумя копьями и маленьким щитом, а другой – огромный детина с палашом в руках. Они с яростной решимостью кинулись на Марка. Не дав хамианцам времени отреагировать, центурион выступил вперед и увернулся от брошенного копья, просвистевшего мимо его головы. Выбрав тощего варвара в качестве первой мишени, поскольку тот на пару шагов опережал более массивного товарища, Марк шлепнул по его щиту длинной спатой, а потом с молниеносной быстротой повернулся на полный оборот и оказался справа от варвара, который теперь прикрывал его от веникона с палашом. Кавалерийский клинок описал длинную дугу и вошел в незащищенный правый бок копейщика. Чудовищной силы удар слева рассек правый бок под ребрами почти до самого позвоночника, так что кишки хлынули в отверстие. Смертельно раненный воин со стоном выронил щит, закачался и обмяк, не в силах устоять на ногах от страшной боли.

Быстро перенеся тяжесть тела на другую ногу, Марк выпрямился и толкнул раненого копейщика в сторону второго веникона, который вытаскивал меч. Недолго думая, центурион сделал выпад. Спата прошла сквозь тело умирающего копейщика и вонзилась в живот второму варвару. Марк выпустил рукоять меча, поднял над головой гладиус и, ткнув в замерших на месте вениконов блестящим клинком, прорычал:

– Восьмая центурия, вперед! Пленных не брать!

Лучники двинулись вперед с неумолимой силой прилива. Клинки гладиусов мелькали вдоль шеренги серебряными и багряными вспышками. Растерянные вениконы либо гибли в неравной схватке, либо перебегали по мосту из поваленных деревьев на другой берег. Всего дюжине вениконов удалось избегнуть устроенной хамианцами резни: двое из них так спешили перейти мост, что оступились и упали в реку. Бурное течение тут же уволокло тела.

Оставшись безоговорочными хозяевами берега, хамианцы внезапно почувствовали нахлынувшую усталость: возбуждение схватки их покинуло. Многих охватила сонливость. Бойцы боролись с зевотой, хотя всего минутой раньше чувствовали себя могучими, как боги.

– Теперь я понимаю, почему вы так относитесь к войне…

Марк вытащил меч, пронзивший двух вениконских воинов одновременно, выпрямился и заметил рядом Кадира. Меч и щит опциона болтались у него на боку. Он снова стал спокойным и рассудительным.

– Удивительное дело. В какой-то момент я понял, что эти варвары сейчас перебьют моих людей, а в следующий миг…

Он не мог подобрать нужное слово, уголок его рта чуть дергался, выдавая внезапно нахлынувшую опустошенность. Марк с силой хлопнул его по плечу.

– В следующий миг зверь, который сидит внутри тебя, вырвался на свободу. Ты сражался, как демон, обрушившись с мечом на тех, кто убивал дорогих тебе людей. Не пытайся найти этому разумное объяснение, просто прими как есть. Старику Юлию стоило получше к тебе присмотреться, ты ему ни в чем не уступаешь. Да, кстати. А кто такая дочь Вавилона?

– Это Астарта, наша богиня, – ответил Кадир. – В бою мы взываем к ней как к покровительнице Сирии.

Внезапный вскрик, раздавшийся на берегу, заставил их обоих пригнуться. У Марка за долгое время это уже вошло в привычку, а Кадир смутился, но с не меньшей быстротой спрятался за щитом. Стрелы градом обрушились на усталых лучников, повалив одного на землю и ранив еще нескольких в неприкрытые кольчугой руки и ноги. Восьмая центурия отступила туда, где их не мог достать дождь стрел. К тому времени, когда они добрались до своей прежней позиции, из щита каждого солдата торчало по нескольку стрел. Кадир двинулся вдоль шеренги, считая вполголоса, и возвратился, печально качая головой.

– Сколько?

– Сто сорок три человека, способных держать в руках оружие, – негромко сообщил опцион. – У нас восемь убитых, включая тех, кого мы оставили у реки, все остальные с ранениями разной степени тяжести. Некоторые из них могли бы выжить… если бы у нас был медик.

Марк покачал головой.