Кадир, не обращая внимания на громкое одобрение, вложил в тетиву своего лука последнюю стрелу, глубоко вздохнул и замер, затаив дыхание. Какое-то время он стоял, не сводя глаз с дальнего дерева, затем, ровно в тот момент, когда бритт выглянул из своего убежища, выпустил последнюю стрелу, а затем, отвернувшись, повесил лук на плечо, словно его ни капли не интересовало, точен ли последний выстрел. В первое мгновение все оставалось по-прежнему. Потом варвар появился из-за дерева и, чуть помедлив, рухнул ничком на землю. Из его шеи торчала стрела. Кадир повернулся к Марку и повторил свой вчерашний поклон с раскрытыми ладонями вытянутых по бокам рук.

Юлий уже бежал к ним по дороге, улыбаясь во весь рот.

– Отличная работа, разрази меня гром! Теперь эти недоумки дважды подумают, прежде чем снова решатся на подобные вылазки. Можно двигаться дальше.

Кадир почтительно склонил голову.

– С твоего позволения, центурион, я бы хотел подобрать свои стрелы. И не все дикари убиты. Я отсюда вижу, что по крайней мере один из них шевелится.

Юлий похлопал Кадира по плечу, указывая на кромку леса и раненых варваров.

– Стреляешь ты здорово, спору нет, но тебе еще предстоит узнать о том, как мы здесь воюем. Пусть люди, которых ты уложил, лежат и истекают кровью. Нам на них наплевать. Какая разница, умрут ли они все или кто-то доползет до ближайшей деревни? Главное, чтобы до местных дошло, чем кончаются подобные нападения. Твои стрелы заставят задуматься, и ради этого не жалко оставить их там, где они есть. Центурионы, стройте людей, и давайте трогаться.

Измотанные хамианцы с трудом добрели до строевого плаца и вяло готовились к предстоящему смотру вместе с вновь прибывшей центурией тунгрийцев, когда исполняющий обязанности префекта Фронтиний вышел из крепости.

Морбан пихнул Кадира локтем под ребро и вполголоса пробормотал:

– Смотри, приятель. Это примипил Секст Фронтиний, или Дядюшка Секст, как его за глаза называют. Он человек честный, прямой и даже иногда позволяет себе возражать, если не наглеть, конечно. Если он тебя о чем-то спросит, не умничай, отвечай как есть, коротко и ясно.

Фронтиний шел быстро, однако от взгляда офицеров, стоявших на плацу, не укрылась скованность его походки. Они обменялись многозначительными взглядами.

– Что за манера строить рожи, стоит мне отвернуться! Да, мое колено по-прежнему не гнется и по утрам, когда я встаю с постели, болит так, что хоть на стенку лезь. Вот что бывает с теми, кто изображает из себя легкую мишень для лучников синеносых. Но все это ерунда по сравнению с новым пополнением, которое вы привели из Арабского городка. «Две шеренги вешалок для туник» – так выразился офицер охраны, когда выглянул из окна моего кабинета пять минут назад. Похоже, он недалек от истины, судя по тому, как они стараются удержать в вертикальном положении блестящие новые кольчуги. Так кто же просветит меня на этот счет?

Юлий вышел вперед и, лихо отдав честь, подошел к старшему офицеру, чтобы его слов не было слышно никому, кроме примипила.

– Наши правила, Секст?

Фронтиний бросил на него проницательный взгляд.

– Наши правила? Второй раз за год? Полагаю, на то есть веские причины…

Центурион кивнул, подтверждая догадку своего старого друга и старшего офицера.

– Так вот, наши правила. Во Второй когорте новый префект, нахал из Германии, который горит желанием проявить себя. Эта скотина подкупила офицера, распределяющего пополнение, и тот отдал ему одну из наших центурий. В результате нам пришлось выбирать: либо вернуться назад, недосчитавшись восьмидесяти человек, или, дабы пополнить численность, взять вот этих хамианцев.

Примипил удивленно поднял бровь, глядя на выстроенные перед ним центурии.

– И вы решили воевать числом.