– Я бы на твоем месте придержал этого воина. Или ты всерьез полагаешь, что я стал бы вертеть проклятой вещицей у тебя под носом, не предусмотрев кое-какие меры? – Он показал на Марка, что стоял рядом с ним, держа ладони на рукоятях. – Оба ваших племени успели познакомиться с мечами вот этого центуриона. Ты, Друст, не смог форсировать Красную реку, потому что слишком много твоих людей полегло на переправе, ну а что касается тебя, Кальг… – Лициний усмехнулся на отвисшую челюсть сельговского предводителя. – Ну естественно, как такого не узнать… Багряный плащ, свиное рыльце, все точь-в-точь как описывал римский офицер, кто последним имел неудовольствие беседовать с тобой на близком расстоянии. Что, напомнить? Это было перед битвой, которая занозой засела у нас в памяти из-за утраченного орла. Так вот, легат Эквитий непременно попросил бы передать тебе его благодарность. За несусветную глупость: ведь это ты послал своих людей в атаку на высотку, где их и покололи копьями самым тупым и скучным образом. Мало того, в награду за эту победу Эквития поставили командовать легионом. Нет, вообразить только! Казалось бы: вот она, слава, ведь орел уже был в твоих руках! И ты бездарно упустил победу… Впрочем, я отвлекся. Что поделаешь, мы все стареем…

Он холодно улыбнулся Кальгу, однако варвар не дал так просто сбить с себя спесь. На его лице не дрогнул ни единый мускул, пока он выслушивал откровенничающего трибуна. Зато когда сельгов заговорил, в его глазах зажегся злорадный огонек.

– А-а, так вот, значит, кто ты такой! Я ведь не поленился, прочел захваченный личный архив твоего легата, откуда с превеликим интересом узнал, что у него, оказывается, был сын, чье имя тщательно скрывалось. Рад сообщить, кстати, что за его головой я старательно приглядываю, бережно храню ее в горшке с…

Марк подобрался для прыжка, но Лициний вскинул ладонь.

– Хватит! Я пришел говорить с Друстом, а не с тем, кто превратился в ничтожество. Не забывай, сморчок, что твоя дружина развеяна на четырех ветрах, а твои часы на земле сочтены. Так что придержи змеиный язык. Сейчас могут говорить лишь те, у кого еще осталось, что поставить на кон. А захочешь высказаться, обратись вон к центуриону, когда он завтрашним утром приставит меч к твоей глотке.

Лициний перевел взгляд на Друста, окончательно оставив без внимания нахохлившегося Кальга.

– Воевода Друст! Еще не поздно предотвратить очередное кровопролитие. Я с удовольствием верну тебе золотой ошейник, если ты уйдешь на север, на свои родовые земли.

Друст медленно покачал головой, не пряча взгляда. Задумчиво выпятив нижнюю губу, он промолвил:

– Обидно отмахать такие концы и при этом не заполучить новую порцию латинянских голов.

Командир-кавалерист выразительно повел плечом.

– Вольному воля. Ты не хуже меня знаешь, как именно пройдет завтрашняя битва. Ты бросишь свою дружину на наши порядки и очутишься перед земляным валом, а пока твои люди через него перелезают, мои солдаты будут колоть их пиками. Дело затянется, и все может обернуться многочасовой кровавой баней. Полягут тысячи. Должен предупредить, что у нас вполне хватит сил держать оборону, пока вы разбиваете об нее свои лбы.

Друст пожал плечами.

– Ничего страшного. Я все равно заберу свою, как ты выразился, «безделушку» – а заодно и твою башку. Она будет напоминать мне о славной победе. А когда мы с вами покончим, развернемся на Динпаладир и порадуем людей Кальга снятием осады.

Трибун Лициний хмыкнул и швырнул золотую гривну под ноги своей лошади.

– В таком случае забирай ее прямо сейчас. Моим людям будет проще за тобой охотиться, когда вы приметесь улепетывать. Ну а коль скоро награда удвоится, если любого из вас двоих удастся взять живьем, они тем более будут рады… Что ж, коллеги, думаю, мы достаточно потратили здесь время.