Братья по крови - Саймон Скэрроу (2014)

Глядя через его плечо, Катон заметил Горация и остальных офицеров, устроившихся на боковых кушетках. Трибун и его супруга занимали место во главе стола.

Отон, подняв глаза, с улыбкой радушия поманил гостей:

– О, ну наконец-то! Я уж думал, куда эти двое запропастились…

Памятуя о принятом решении разыгрывать из себя молчаливого служаку, Катон не ответил на улыбку и ограничился скупым кивком, сказав:

– Нам с центурионом нужно было закончить приготовления к походу, господин трибун.

– Хорошо, очень хорошо.

Отон указал на ложе слева от себя, где было два свободных места. Напротив возлежал Гораций – место несколько более привилегированное, согласно старшинству чина. Когда вновь прибывшие заняли отведенные им места, Отон указал на двоих центурионов, лежащих возле Горация.

– На всякий случай, если вы еще не знакомы: это Гай Статилл и Марк Полем Ацер, старшие центурионы Седьмой и Восьмой когорт Девятого легиона.

Катон посмотрел на центурионов и машинально оценил их. Статиллу лет пятьдесят, на вид уже близок к отставке по выслуге лет. Плешив, лицо в морщинах, водянистые синие глаза. Ацер значительно моложе, не иначе как недавно получил повышение. Он то и дело окидывал взглядом стол, словно не веря, что ему действительно нашлось место в такой необычной компании. Из них двоих он был заметно крупнее – гладиаторского сложения, со светлыми волосами и широкими чертами лица, которые выдавали его кельтское происхождение.

Отон снова возлег на свое ложе и поднял серебряный кубок:

– Ну вот, теперь все меж собой знакомы.

Поппея притронулась к его плечу:

– Не совсем, мой дорогой. Мне кажется, я не знаю вот это очаровательное создание рядом с префектом Катоном.

Макрон на эти слова игранул желваками.

– Разве? – Отон с улыбкой приподнял ей руку и поцеловал. – Это, моя дорогая, Макрон, старший центурион Четвертой когорты Четырнадцатого легиона.

– Сколько же приходится запоминать чисел! – с притворным оживлением изумилась она. – И как вы только справляетесь? Я б, наверное, будь солдатом, не знала бы, с чего и начать. Все эти звания, имена, числа, подразделения…

Гораций и те два центуриона учтиво улыбнулись, Катон же никак не отреагировал. Тогда Поппея, чуть сменив позу, обратилась к нему напрямую:

– Ах да, как же я могла забыть! Люди центуриона Макрона – те ваши разбойного вида всадники, что стерегут поклажу армии. Верно, префект?

– Обоз, госпожа, – сдержанно поправил Катон. – Я командую сопровождением обоза.

Она чуть склонила голову и улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. «Такие же острые, как и ее язык», – подумал префект.

– Это не особо походит на обременительную или значительную обязанность, и все же, помнится, вас чествовали за ваши деяния в день той битвы.

– И правильно делали! – с жаром вмешался центурион Ацер, поднимая чашу. – Вот это был подвиг так подвиг! В тот самый день он спас наши задницы, вытащив их из огня, и не ошибся!

– Какая поддержка со стороны вашего боевого товарища, – сладким голосом пропела Поппея. – Можно мне продолжить? Вы совершенно правы, в тот день префект покрыл себя неувядаемой славой. Но тот момент промелькнул очень уж быстро, как только сбежал Каратак. Вот она, еще одна деталь армейского уклада, приводящая обычных людей в смятение… В один миг вы триумфатор, а в следующий уже изгой. И что на это сказать? Ума не приложу.

Катон вспыхнул от возмущения, однако тут же овладел собой и, отметя горькую обиду, вновь напустил на себя мнимое безразличие:

– Видите ли, госпожа, в армии так уж устроено. Единственное, что может солдат, это отдавать всего себя службе и принимать хорошее наравне с плохим.

Поппея удостоила его туманным взглядом.

– Как стоически… И как типично для настоящих, твердых духом и телом солдат, которых я встретила здесь, в Британии. А ведь вы, в сущности, так молоды для чина префекта… В вас чувствуется благородство происхождения.