Братья по крови - Саймон Скэрроу (2014)

Каратак, помедлив, повел головой из стороны в сторону.

– Не надо, если твоего запаса не хватит на всех моих людей, что оказались у тебя в плену.

– Увы, – печально усмехнулся Катон.

– Что с ними станет? Их ждет участь рабов? Или их казнят?

– Для последнего они слишком ценны. Их продадут в рабство.

Каратак сумрачно вздохнул.

– Лучше бы их казнили. Рабство – это не жизнь, римлянин. И в особенности для кельтского воина.

Не зная, что именно ответить, Катон пожал плечами. Сам он не раз находился на волоске от смерти, а потому научился ценить жизнь с цепкостью не меньшей, чем утопающий хватается за любые обломки, что колышутся по волнам бушующего моря. Вместе с тем рабство для многих – действительно смерть при жизни. Среди рабов есть такие, с кем хозяева обращаются более-менее сносно, но в большинстве своем они воспринимаются просто как живые вещи, не более чем предмет обладания. Вполне можно представить, каким позором и страданием будет такой удел для гордых воинов, что шли за Каратаком.

– За рабство я не в ответе. Знаю только, что твои приверженцы будут жить. В отличие от десятков тысяч, погибших в ходе войны, которую ты развязал против Рима.

Каратак, позвякивая цепями, зашевелился, гневно сверкнув глазами.

– Это я-то ее развязал? Да я защищал свой дом! Кто, как не вы, вторглись в мои земли? Уж у кого руки по локоть в крови, так это у тебя, римлянин!

– Ты говоришь, твои земли? – резко отозвался Катон. – А не о тех ли землях идет речь, которые ты отнял у покоренных тобой триновитов? Или тех, что ты завоевал в войне с атребатами и кантиями[16]? Всё это военная добыча, король Каратак. Трофеи, не более. И вот сейчас эти земли в качестве трофеев достались нам. А знаешь, в чем здесь разница? В том, что Рим в эти земли принесет мир и процветание.

– Мир? – выдохнул Каратак, будто плюнул. – Наши города и поселки вы превращаете в пепелища, удобряя землю трупами наших людей. И это вы называете миром? Ваша империя еще недостаточно огромна, чтобы вы наконец насытились? Вам всё мало, и тянет жировать на крови и земле нашего острова. Вы не могли просто торговать с нами, принимая в уплату наши серебро, меха и скот? Вы не могли по-честному предложить нам стать вашими союзниками? Почему Рим в своем высокомерии обращается с миром, как хозяин со стадом овец? Почему все должны вам кланяться, как рабы? Или гибнуть в случае отказа от этого унижения?

Мысленно Катон ежился от этих обвинений. Ведь истинная причина, стоявшая за этим завоеванием, была ему хорошо известна: по политическим соображениям Клавдию нужна была победа в какой-нибудь войне, а покорение Британии в этом смысле подходило как нельзя более кстати.

– Это вопрос к политикам, – резко втянув воздух, сказал префект, – а я солдат, который выполняет приказы. Предлагаю задать эти вопросы императору, когда у тебя появится такая возможность. А пока, если вдруг передумаешь насчет смены одежды, дай знать караульным.

Катон повернулся и поднырнул в дверь. Он уже собирался отдать приказать караульщику, чтобы тот запер ее, но тут сквозь завесу дождя разглядел два силуэта, что приближались к нему. Один, судя по доспехам, римский офицер, а рядом с ним через лужи и грязь поступью пробиралась женщина, бережно приподнимая полы своей пенулы[17].

– Префект Катон!

По голосу он узнал Отона и выругался про себя. У него были обязанности, которые он должен был выполнить, – безусловно, как и у трибуна. Но у Отона, похоже, времени было в достатке – настолько, что он вывел на прогулку по лагерю свою жену. Прокашлявшись, Катон подал голос:

– Трибун? Чему обязан?