Княжий суд - Корчевский Юрий Григорьевич (2010)

— Федор! Сопроводишь обоз до поместья, два дня отдыха даю и — сюда.

— Слушаюсь, княже!

— А тебе, Тит, мой особый наказ — сбереги Набега! Обоз тронулся, и еще полчаса вытягивался из имения.

Осиротели без людей деревни: не слышалось привычного кудахтанья кур, не скрипели более вороты у колодцев, не топились печи. Дивясь наступившему безмолвию, крутились у курятников в поисках пищи вороны, отгоняя любопытную сороку; осмелели воробьи — порхали ватагами над пустующими дворами и суетились близ сараев, выискивая зернышки.

Неприятно было видеть, как затихли, словно от чумы вымерли, деревушки. И только в Охлопково продолжалась жизнь — выходили на поля холопы, да ратники круглосуточно несли службу, зорко наблюдая за окрестностями поместья и особливо — вглядываясь в дымку на горизонте с другой стороны Оки.

Наступил июнь. Поскольку дела, не терпящие отлагательства, были завершены, я решил съездить к Василисе, боярыне соседской, взяв с собой двух ратников из русинов.

Пару часов рысью, и мы — в деревне Окунево, у Куракиной. Сразу бросилось в глаза, что от былого пепелища и следа не осталось. Плотники ставили венцы из свежеошкуренных бревен, продолжая постройку новых боярских хором.

Завидела меня Василиса, вышла навстречу.

— Ой, князюшко! Рада видеть! — поклонилась в пояс. Я спешился и подошел к боярыне.

— Как здравствуешь, Василиса? Вижу, спорятся дела!

Боярыня обвела рукою новостройку:

— Вот, с Божьей помощью дом новый ставлю, еще краше прежнего будет! Приедешь на новоселье? — скользнула она по мне озорным взглядом.

Мне кажется, я немного смутился и покраснел. Мое невольное волнение не осталось незамеченным. Боярыня сделала всего-то один шажок навстречу, а сердцу вдруг отчего-то стало тесно в груди.

— А как же, боярыня, пригласишь — непременно буду, меда хмельного отопью, — ответил я с легким поклоном.

Поговорили, побалагурили.

— Боярыня, давай в сторонку отойдем, дело у меня к тебе важное.

— Я тут по соседству — временно — в избе расположилась, пока дом ладят. Может, туда и пройдем, коли дело тайное?

— Пойдем, — согласился я.

Зайдя в избу, Василиса отправила прислугу на улицу.

— Идите, отдохните покамест. Мне с князем дела решать надобно.

Сама уселась на лавку, рукой подбородок подперла:

— Слушаю, князь.

— Что ты все заладила — «князь» да «князь»! Али забыла, что меня Георгием звать?

— Не забыла, князь! Ой, прости — Георгий.

— Ты вот что, соседушка… Погоди со стройкой-то.

— Это что же так? — изумилась она. — К зиме хочу в новые хоромы перейти, тесно мне здесь ютиться. — Василиса обвела глазами избу.

— Не хочу панику поднимать раньше времени, Василиса. Однако же подозрения есть, что татары снова напасть могут.

— Ты же лихо их побил, Георгий! — беспечно махнула рукой боярыня. — И еще побьешь. — Ее глаза были полны восхищения.

— Те татары, что были, так — банда мелкая. А ноне, поговаривают, силы большие собираются. Если их пограничники не удержат, и они на Москву пойдут — как раз их путь через Коломну будет, стало быть, и через наши поместья.

— Ох, беда-то какая!

Василиса по-бабьи прикрыла рот ладошкой.

— Что же мне теперь делать? — вопрошающе смотрела она на меня.

— Отсеялась?

— А то как же!

— Собирайся сама, холопов — на подводы, и уходи. Есть где пересидеть лихое время?

— Сестра под Ярославлем замужем за боярином Замайским. К ней подамся. Думаю, не выгонит сродственницу.

— Вот и славно. Только — молчок, никому из холопов ни слова, чтобы паника не поднялась.

— А сестре?

Я передернул плечами.

— У тебя ведь пожар был?