– Проследи за тем, чтобы так было и дальше. – Кэмерон перевернул несколько страниц в вахтенном журнале, а потом закрыл его. Погруженный в размышления, он не запомнил ничего из прочитанного. – И удвой охрану там, где собираешься хранить запасы рома.

Мишель откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Кэмерона.

– Ты выглядишь рассеянным, братец. Ничего не хочешь рассказать?

Сложив на груди руки, Кэмерон подошел к окну и устремил взгляд на «Диану».

– Вообще-то есть кое-что. Если у тебя нет никаких планов на вечер, может, встретишься со мной у Антуана?

– Часов в восемь. Годится? – спросил Мишель.

– То, что нужно.

Мишель принялся перекидывать перо из одной руки в другую.

– Ты еще не ел? Если дело серьезное, мы могли бы поговорить за обедом?

Кэмерон направился к двери.

– Дело может оказаться весьма серьезным. И все же оно подождет до вечера. А пока мне нужно поговорить с мадам Олимпией.

– Ну и ну. Еще только полдень, а ты уже направляешься к мадам Олимпии, – проворчал Мишель. – Ты слишком долго был в плавании.

Взгляд Кэмерона остановился на носу корабля, с начертанным на нем именем покойной жены. При мысли о том, чтобы провести время с одной из искусниц мадам Олимпии, в горле образовался ком.

– Ты неверно истолковал мои слова. Похоже, она сможет преподать мне урок истории.

Глава 4

Жозетта сидела на одном конце плоскодонной лодки, в то время как Алексия стояла на другом ее конце и, ловко орудуя длинным шестом, направляла легкое суденышко по течению руки вглубь болот. Казалось, она была рождена с веслом в руках.

Вдоль поросшего кипарисами берега по мутной поверхности скользнул и исчез под водой крокодил. Еще один высунул голову совсем рядом и сверкнул зелеными глазами. Хищная тварь посмотрела на сидящих в лодке так, словно они были ее потенциальным обедом. Жозетта передернулась, а Алексия не обратила на крокодила внимания и спокойно направила лодку мимо. Она набрала полную грудь воздуха, вздохнула, и ее щеки залил жизнерадостный румянец.

При виде радости Алексии, возвращавшейся на болота, грудь Жозетты сдавило болью. Да так сильно, что она едва не лишилась способности дышать. Сколько она себя помнила, они с Соланж всегда мечтали сбежать из своего дома на болотах. Чего нельзя было сказать об Алексии. Что нужно для того, чтобы заставить ее возжелать другой, лучшей судьбы, прежде чем бабушка окончательно подчинит ее своей воле?

Рано или поздно Кэмерону Андрузу придется взглянуть правде в глаза. Ему придется забрать Алексию, пока не поздно. При мысли о нем низ живота Жозетты обдало жаром. Нет, так совсем не годится.

– Ты больше не будешь ездить сюда одна, Алексия.

– Хочешь сказать, по вечерам? Ведь сейчас белый день. К тому же никто в этих краях не умеет обращаться с лодкой ловчее меня. Ну, разве что Рене и Бастьен. Ведь это они меня обучили.

– О, ради бога, Алексия, перестань разговаривать на диалекте. Меня ты не проведешь. Ты разговариваешь так, чтобы досадить своему отцу, верно? Твой говор действительно сводит его с ума, так что прибереги его для maman и своих дядюшек. С меня тоже хватит. Я слишком много сил потратила на то, чтобы отучить тебя от этого.

Алексия поджала губы, словно пыталась сдержать улыбку. Она ничего не сказала, лишь посмотрела своими проницательными янтарными глазами на мутную поверхность воды и принялась орудовать шестом на широкой излучине.

Вскоре среди сосен показалась покосившаяся хижина с покатой крышей, спускавшейся на широкое крыльцо, растянувшееся почти на всю длину хижины. В кресле-качалке сидел босоногий мужчина, одетый в одни лишь холщовые штаны. В руке он держал бутылку со сваренным Люсьеном самогоном. Прищурившись, он посмотрел на Жозетту, а потом перевел взгляд на девочку в мужской одежде, по спине которой спускалась длинная темная коса. С языка незнакомца слетела какая-то непристойность.