Моя улыбка сникла. Я видела, насколько быстро он устал. Мысленно я отметила, что должна спросить у Крейга Уокера, насколько мне следует ограждать Лео от потрясений. Если я собираюсь поддерживать мужа в состоянии относительного спокойствия, мне придется забыть о своей работе. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я соскользнула с койки и уселась на стуле подле мужа. У Лео нет иного выхода, только смириться. Кроме меня, в Риме у него никого нет. И больше никого не будет, никто к нему не прилетит. Я до сих пор понятия не имею, когда мы сможем отсюда улететь или что ожидает Лео в Сиднее.

Первое, что мне нужно сделать, – убедить мужа в том, что он может мне доверять, по крайней мере, что он мне доверял в прошлом. Пожалуй, существовал только один выход. Когда я заговорила снова, я попыталась быть мягкой, прекрасно осознавая, с какими деликатными проблемами мне теперь доводится иметь дело.

– Я знаю, что до тринадцати-четырнадцати лет ты был уверен в том, что тебе на роду написано покончить так, как покончил Майк.

Когда мы говорили с Лео о его семье, некоторые слова находились под запретом. Во-первых, хотя Тереза была ему сводной сестрой, а Эндрю – отчимом, Лео считал их родными. Всякий раз, когда я по ошибке произносила слова «сводная» или «отчим», муж немедленно меня одергивал. Во-вторых, мы никогда не говорили о Майке, его биологическом отце. За четыре года мы только трижды упоминали о нем. Первой начинала всегда я. Лео предпочитал не распространяться о несчастливых временах своего детства, но у меня сложилось впечатление, что они оставили такой же неизгладимый след в его душе, как татуировки на его руках и плечах.

Когда я произнесла имя Майка, Лео уже не мог скрыть своего потрясения. Впрочем, на это я и рассчитывала. Одним этим именем я доказала ему, что в прошлом он доверял мне самые потаенные свои мысли. Ничто в его теперешней жизни не могло навести на мысль, что какой-то там Майк вообще когда-либо присутствовал в его жизни.

– Ты совершенно неверно себя оценивал. Когда ты узнавал мир и себя лучше, ты часто менял свое первоначальное мнение, – тихим голосом произнесла я. – Когда мы встретились, тоже произошла подобная переоценка.

Я искала подходящие слова, чтобы Лео меня понял. До знакомства с моим будущим мужем я не представляла всей глубины и силы любви. В прошлом мне казалось, что я была влюблена в мальчиков, с которыми встречалась, но теперь я понимаю, насколько поверхностными и несерьезными были мои чувства. Любовь к Лео была огромной и уникальной, совсем не похожей на прежние влюбленности, как бы больно ни было признаваться сейчас даже самой себе. Вздохнув, я взглянула на Лео. Его взгляд был насторожен. Он не сводил с меня глаз.

– У меня было такое чувство, словно прежде я видела мир только в черно-белых тонах, а влюбившись в тебя, как будто впервые увидела его в цвете. И я знаю, что ты чувствовал то же самое, что и я. Мы очень, очень сильно влюбились друг в друга, поэтому все то, о чем мы прежде думали и что планировали насчет нашего будущего, утратило свой смысл. Просто мир для нас изменился, – я поморщила нос, подбирая правильные слова. – Просто нам было очень хорошо. Ты понимаешь?

– Должно быть, так оно и было, – произнес Лео.

Он до сих пор хмурился, но я заметила, что мои слова, по крайней мере, частично его переубедили.

– И где мы встретились?

– Я прислала тебе по электронной почте письмо, просила встретиться. Нужно было задать кое-какие вопросы по поводу Дека. Мы встретились, разговорились, вот с этой встречи все и началось.

Его лицо исказила хмурая гримаса. Я поняла, что он впал в глубокие размышления, и дала ему пару минут. Пусть размышляет. Я терзалась неведением, помнит ли он хотя бы что-то. Наконец мое любопытство победило. Я очень осторожно прикоснулась к его руке.

– Лео…

Муж тяжело откинулся обратно на подушки.

На хмуром лице отразилась крайняя усталость.