Буревестник - Конн Иггульден (2013)

Уильям покачивал головой, чуть слышно бормоча Pater Noster, Ave Maria, Nicene Creed[19], выученные им в детстве под руководством воспитателя, который брался за кнут каждый раз, когда он запинался или совершал малейшую ошибку.

– Credo in unum deum! – произнес он, тяжело дыша. – Patrem omni… potentem! Factorum caeli… et terrae[20].

Раны, полученные им в сражениях, никогда не были такими болезненными. Он попробовал воскресить их в памяти. Однажды в результате прикосновения раскаленного железа у него возник сильный ожог, и сейчас Уильям с удивлением ощутил тошнотворный запах горелой плоти, который, как ему казалось, он давно забыл.

Солдаты замерли, и Тед поднял руку, призывая к молчанию своего партнера, задавшего ему какой-то вопрос. Боль затуманила сознание Уильяма, но ему почудилось, будто он слышит знакомый голос. Ему было известно, что умирающих людей посещают фантастические видения, и он поначалу старался не обращать внимания на эти звуки, думая, будто это шепот явившегося за ним ангела.

– Сознайся! – отчетливо услышал он голос, приглушенный каменными стенами.

Уильям поднял голову и едва не спросил своих мучителей, не слышали ли и они эти звуки. Кто-то кричал изо всех сил, повторяя одни и те же слова, и при каждом повторе разные их части оказывались неразборчивыми. Уильям сложил вместе то, что ему удалось разобрать, и закричал от удивления, смешанного с болью, чем вывел из состояния оцепенения Теда, который тут же продолжил затягивать винты. Хрустнула еще одна кость, и на деревянную поверхность стола брызнула тонкая струйка крови. Уильям почувствовал выступившие на глазах слезы. Ему очень не хотелось, чтобы его мучители подумали, будто он плачет.

Уильям глубоко вздохнул. Он узнал голос Дерри. Никто, кроме него, не называл его Уильямом Полем. У него разрывалось сердце при мысли, что он должен уступить этим людям. Его решимость молчать до конца растаяла, словно воск в печи.

– Хорошо… джентльмены, – произнес он, тяжело дыша. – Я сознаюсь во всем. Несите свой пергамент, я подпишу его.

Молодой солдат посмотрел на него с изумлением, но Тед лишь пожал плечами и принялся откручивать винты, тщательно вытирая каждый, и смазывая маслом тиски, дабы они не заржавели в мешке. Уильям окинул взглядом их арсенал и содрогнулся, поняв, что это было только начало мучений.

Тед кашлянул, тщательно вытер со стола кровь и положил искалеченную руку Уильяма на кусок ткани. После этого он аккуратно развернул перед ним свиток пергамента из телячьей кожи и достал из мешка с пыточными инструментами чернильницу и гусиное перо. Видя, что правая рука Уильяма сильно трясется, Тед обмакнул за него перо в чернильницу.

Испытывая чувство тошноты, он прочитал обвинение в государственной измене. Об этом узнает его сын Джон. Отныне его жена будет жить в тени этого позорного признания. Доверие к Дерри Брюеру обошлось ему слишком дорого, но сделанного не воротишь.

– Говорил тебе, он признается! – торжествующе произнес Джеймс. – А ты сказал, что герцог должен продержаться день или два, а может быть, и дольше!

Тед скорчил гримасу и протянул своему молодому партнеру серебряную монету в четыре пенса.

– Я поставил на тебя, парень, – сказал он Уильяму.

– Развяжи веревки, – попросил Уильям.

Тед рассмеялся.

– Не сейчас, милорд. Был один тип, так он бросил собственное признание в огонь, который мы для него же и развели. Пришлось начинать все сначала! Нет, приятель. Подожди, пока Джеймс отнесет пергамент тем, кому он нужен. После этого ты меня больше не интересуешь.

Шутливым церемонным жестом он передал лист Джеймсу. Тот свернул его и перевязал черной лентой.

– Не задерживайся там, приятель! – крикнул ему вслед Тед, когда он вышел за дверь. – Еще светит солнце, меня мучит жажда – и ты ставишь выпивку!