Буревестник - Конн Иггульден (2013)

– Нет-нет, так не пойдет, Роб. Вы оставайтесь здесь, если хотите, а у меня есть нож, и я сниму его с виселицы.

Он стиснул зубы, выдвинув вперед челюсть, и его красные глаза сверкали огнем, словно у пробудившегося дьявола. Медленно подняв огромный, поросший волосами кулак, он сунул его под нос Эклстону.

– Не удерживай меня, я серьезно говорю.

– Господи, – пробормотал Эклстон. – Ты пойдешь с нами, Пэдди?

– Ты что, как и он, лишился рассудка? Ты видел когда-нибудь разъяренную толпу, Роб Эклстон? Честное слово, они разорвут нас на куски, потому что мы походим на опасных бродяг!

– Ну и что? Ты идешь или нет? – снова спросил Эклстон.

– Иду. Разве я сказал, что отказываюсь? Я не могу доверить вам это дело. Господи, защити всех дураков, вроде нас, занятых дурацкими делами.

Слушая их, Джек улыбался, словно ребенок. Он похлопал их по плечам.

– Вы хорошие ребята. На вас можно положиться. Ну, тогда пошли. Это обязательно нужно сделать.

Он выпрямился и зашагал в сторону толпы, стараясь не хромать.

С чувством, близким к благоговению, Томас наблюдал за тем, как барон Хайбери протрубил в рожок и его всадники покатились вниз по склону холма среди деревьев, словно расплавленное серебро. Французских рыцарей, преследовавших группу лучников, застигли врасплох и потрепали на фланге конные копейщики Хайбери. В одно мгновение из охотников они превратились в дичь. Томас завопил от радости, увидев, как французы падают с лошадей, пронзенные копьями. Однако люди Хайбери значительно уступали противнику в численности, а рыцари все прибывали, волна за волной. Атака постепенно захлебнулась и превратилась в свалку. В воздухе мелькали мечи и топоры.

– Бей и беги, – бормотал Томас. – Давай же, Хайбери, бей и беги.

Эти три слова стали их девизом за две недели почти непрерывных сражений, стоивших огромных жертв обеим сторонам. В боевых порядках французов больше не звучали песни. Отныне они выдвигали вперед разведчиков. Маршрут их продвижения по Мэну был отмечен пепелищами городов и деревень, но за каждый город, за каждую деревню они платили немалую цену. Об этом заботились Томас и его люди. С каждым днем накал ненависти и степень жестокости нарастали с обеих сторон.

Хайбери дал ему и его лучникам возможность оторваться от французов, и Томас вознес хвалу богу за то, что тот послал ему человека, который действовал именно так, как, по его мнению, должен действовать лорд. Томас прекрасно понимал, какими чувствами руководствовался бородатый аристократ. За какое бы преступление или зверство он ни мстил, Хайбери сражался с беспримерным мужеством, карая всякого, кто имел глупость или неосторожность оказаться в пределах досягаемости его длинного меча. Солдаты любили его за бесстрашие, а барон Стрэйндж ненавидел лютой ненавистью, причину которой Томасу никак не удавалось понять.

Поднимаясь вверх по тропе среди деревьев, отмеченных его людьми, Томас остановился, прикоснулся к куску ткани, привязанному к ветке дерева, и оглянулся назад. Он хорошо знал окрестные земли. Отсюда до его фермы было не больше десяти миль, и в свое время он часто бывал здесь вместе с женой и детьми. Это знание осложняло французам борьбу с мятежными англичанами, но тем не менее они проходили ежедневно по несколько миль, попадая в засады и убивая всех, кого только могли убить. На мгновение Томасом овладело отчаяние. Он и его люди орошали землю кровью французов на протяжении сорока миль, а им не было видно ни конца, ни края.

– А теперь беги, – произнес Томас, зная, что Хайбери не может его услышать.

Его люди удерживали свои позиции, но по мере того, как число французов возрастало, те все больше смелели и теперь пытались окружить маленький английский отряд. У них был единственный путь спасения – обратно вверх по склону холма, но Хайбери, казалось, не собирался отступать. В покрасневших от чужой и своей крови доспехах он не переставал размахивать мечом.