Путешественник - Гэри Дженнингс (2013)

Тетушка Зулия и брат Варисто приучили меня относиться к тому, что расположено у меня между ног, если я вообще об этом задумывался, как к le vergogne – «стыдному месту». В доках я узнал огромное множество иных терминов. Слово «багаж», которое использовалось для обозначения мужских гениталий, было вполне понятно. Сandelótto[22] было слово вполне уместное для полового органа в состоянии эрекции, подобного крепкой свечке; слово fava[23] употреблялось для похожего на головку конца этого органа, поскольку он слегка напоминал большой боб. Это все было более-менее понятно. Тайной для меня оставалось, почему слово «lumaghétta» употреблялось применительно к женским половым органам. Я понимал, что там у женщины нет ничего, кроме отверстия внизу, а ведь слово «lumaghétta» могло означать маленькую улитку или маленький колышек, с помощью которого менестрели натягивают струны на своей лютне.

Как-то днем, когда я играл вместе с Убалдо и Дорис в доке, вдоль эспланады, толкая перед собой тележку, двигался зеленщик. К нему легкой походкой подошли жены моряков и принялись рыться в его товаре.

Одна из женщин погладила большой желтоватый огурец, вздохнула и произнесла:

– Il mescolato.

Остальные женщины похотливо захихикали. Я уловил скрытый смысл этого слова, означавшего «возбудитель».

Через некоторое время появились двое стройных молодых людей, которые принялись прогуливаться по эспланаде рука об руку, странной подпрыгивающей походкой. Одна из портовых женщин закричала:

– Жених и невеста!

Другая бросила презрительный взгляд на молодого человека, который выглядел более изящным, и пробормотала:

– У этого парня щель под чулками.

Я никак не мог взять в толк, о чем они толкуют, а объяснение Дорис мне тоже ничего не дало:

– Существует определенный тип мужчин, которые делают с другим мужчиной то, что обычно настоящий мужчина делает только с женщиной.

Итак, в моем образовании оказался очень большой пробел: я не имел четкого представления, что настоящий мужчина делает с женщиной.

Поймите, я не был совсем уж темным в вопросе взаимоотношений полов, во всяком случае не больше, чем остальные дети из венецианского высшего общества, или, как я думаю, дети из высшего общества в любой другой европейской стране. Мы сами не помнили этого отчетливо, но все мы рано узнали об этом от наших матерей или нянек или от тех и других.

Оказывается, матерям и нянькам с незапамятных времен известно, что лучший способ успокоить дитя или уложить его побыстрее спать – это проделать с ним акт manustuprazión. Я много раз видел, как мать проделывала это с младенцем, чей bimbin был таким маленьким, что она могла манипулировать им с помощью всего двух пальцев. Однако крошечный орган поднимался и рос, конечно, совсем не в таких пропорциях, как у взрослого мужчины. Пока женщина делала это, малыш дрожал от возбуждения, а затем улыбался, после чего корчился в сладостных судорогах. Малыш не извергал spruzzo (струю), но не было никаких сомнений в том, что он наслаждался оргазмом. После этого его маленький bimbin уменьшался до первоначальной величины, ребенок успокаивался и быстро засыпал.

Разумеется, и моя мать часто проделывала так со мной, и я полагаю, что это хорошо для ребенка. Подобные ранние манипуляции, кроме того что являлись отличным успокоительным средством для малышей, явно стимулировали развитие их органов. Матери Востока не практиковали подобного, и это упущение становилось все более очевидным по мере того, как ребенок рос. Я видел на Востоке раздетыми многих мужчин, и почти все они имели член меньше моего.