Апелляция - Джон Гришэм (2008)

За восемь дней до Рождества противники встретились в последний раз в зале суда под предводительством судьи Харрисона. Слушание было направлено на то, чтобы окончательно разобраться со всеми вопросами и, в частности, обсудить ходатайства, поданные по окончании процесса.

Джаред Кертин выглядел подтянутым и загорелым после двух недель гольфа в Мексике. Он радостно поздоровался с Уэсом и даже умудрился улыбнуться Мэри-Грейс. Но она не обратила на него внимания, потому что была занята Дженет, которая все еще казалась мрачной и обеспокоенной, но хотя бы уже не плакала.

Кучка подчиненных Кертина шуршала бумагами, при этом каждый из них зарабатывал сотни долларов за час, в то время как Фрэнк Салли, местный юрист, самодовольно за ними наблюдал. Все действо устраивалось исключительно в показательных целях. Харрисон не собирался хоть в какой-то мере освобождать «Крейн кемикл» от ответственности, и все это знали.

Присутствующие наблюдали друг за другом. Хафф занял привычное место, как всегда, озираясь вокруг с любопытством и все еще переживая о кредите и своем будущем. Присутствовали пара репортеров и даже судебный художник, тот самый, что работал на процессе и рисовал такие лица, которые никто не мог узнать. Юристы нескольких истцов по аналогичным искам тоже пришли, чтобы проследить за развитием дела. Они мечтали отсудить огромную компенсацию и разбогатеть, избежав поистине адского процесса, который пришлось вынести Пейтонам.

Судья Харрисон призвал присутствующих к порядку и наконец заговорил.

— Рад всех видеть, — сухо сказал он. — Всего было подано четырнадцать ходатайств, двенадцать от ответчика и два от истца. И мы разберемся со всеми еще до полудня. — Он метнул яростный взгляд на Джареда Кертина, словно предостерегая его от лишних слов, и продолжал: — Я прочитал все ходатайства и записки по делу, поэтому не трудитесь пересказывать то, что там написано. Мистер Кертин, вам слово.

В первом ходатайстве содержалась просьба о новом разбирательстве. Кертин быстро прошелся по всем причинам, почему его клиента прижали к ногтю, начав с того, что ему хотелось бы заменить некоторых присяжных, но Харрисон отказал. Команда Кертина насчитала в целом двадцать две ошибки, которые она сочла достаточно серьезными для подачи жалобы, но Харрисон не разделил их мнения. После часовых прений судья отклонил ходатайство.

Джаред Кертин скорее удивился бы другому исходу дела. Теперь они перешли к рутине. Битва была проиграна, но война еще нет.

Последовали другие ходатайства. После пары минут вялотекущих дискуссий по каждому судья Харрисон произнес:

— Отклонено.

Когда юристы закончили говорить, бумаги собирались со столов, а портфели закрывались, Джаред Кертин обратился к суду со словами:

— Ваша честь, благодарю вас. Уверен, примерно через три года дело будет пересмотрено.

— Заседание закрыто! — грубо отрезал его честь, а потом громко стукнул молотком.

Через два дня после Рождества, после полудня, когда было сыро и ветрено, Дженет Бейкер вышла из трейлера и направилась через Пайн-Гроув к церкви и на кладбище. Она поцеловала маленькое надгробие на могиле Чеда, потом села, прильнув к памятнику мужа Пита. Он умер именно в этот день пять лет назад.

По прошествии пяти лет она научилась сосредотачиваться на хороших воспоминаниях, хотя и от плохих окончательно избавиться пока не могла. Пит, крупный мужчина, похудевший до 120 фунтов, который не мог есть, а в самом конце и пить из-за опухолей в горле и пищеводе. Пит, который в тридцать лет выглядел таким бледным и изможденным, словно шестидесятилетний больной при смерти. Пит, мужественный парень, который плакал от невыносимой боли и умолял ее дать ему еще морфия. Пит, большой говорун и мастер рассказов, который не мог выдавить из себя ничего, кроме жалкого стона. Пит, умоляющий ее помочь ему покончить со всем этим.