Охотники за костями. Том 1 - Стивен Эриксон (2006)

Остальные, включая Спрута, смотрели, как она точными движениями разрезает кожуру.

Сапёр вздохнул:

– Пойду-ка я найду нашего сержанта.

– Хорошая мысль, – одобрил Флакон.

– Ты бы выпускал Союз иногда погулять, – заметил Спрут. – Ножки размять. Мазок и Может нашли себе нового скорпиона – никогда таких не видел. И требуют реванша.

– Скорпионы не могут «размять» ножки, – возразил Флакон.

– Это я фигурально.

– А-а.

– Ладно, – буркнул Спрут и пошёл прочь.

Улыбка умудрилась снять всю кожуру с плода одним цельным куском, который навесом бросила в сторону Корика. Тот смотрел себе под ноги и подпрыгнул на месте, заметив краем глаза движение.

Девушка фыркнула:

– Это тебе. Можешь добавить в свою коллекцию амулетов.

Сэтиец-полукровка отложил карибрал и медленно поднялся, затем поморщился и бросил на Флакона гневный взгляд:

– Я думал, ты её исцелил!

– Верно думал. Но ныть всё равно будет.

– «Ныть»? Да я еле стою.

– Потом полегчает.

– Она ведь побежит, – заметил Битум. – Забавно будет смотреть, как ты за ней ковыляешь, Корик.

Здоровяк сдался.

– Я человек терпеливый, – заявил он, усаживаясь обратно.

– О-о-о, – протянула Улыбка, – я вся уже взопрела от нетерпения.

Флакон поднялся на ноги.

– Пойду прогуляюсь, – сообщил он. – Не убивайте никого, пока не вернусь.

– Как раз, – заметил Битум, – если кого-то убьют, от твоего целительства будет мало толку.

– Я не про целительство. Посмотреть же хочется.

Они выехали на север, чтобы скрыться из виду разбившей лагерь армии, перевалили невысокую гряду холмов и очутились на плоской, пыльной равнине. В двух сотнях шагов вдали виднелся низкий бугорок, украшенный тремя гульдиндхами. Оказавшись в тени широких, плотных листьев, они принялись распаковывать припасы, в том числе – кувшин алчбинского эля, который неизвестно как сумел раздобыть Скрипач, – а затем уселись ждать прибытия Высшего мага.

Калам заметил, что прежняя непоколебимая весёлость Скрипача ослабла. Больше седины в рыжеватой бороде, некая отрешённость во взгляде бледно-голубых глаз. Нечего скрывать, с тех пор, как всю славу имперского возмездия умыкнули у них из-под носа в ночь перед решающей битвой, в Четырнадцатой армии было полно обиженных, озлобленных солдат, да и долгий тяжёлый марш сказывался. Всем этим можно было бы объяснить состояние Скрипача, но Калама так просто не проведёшь.

Что бы там ни пелось в таннойской песне, Вал и остальные были мертвы. Стали призраками в ином мире. Впрочем, Быстрый Бен рассказал им, что официальные рапорты были не совсем точны. Молоток, Хватка, Мураш, Дымка, Штырь, Перл… они выжили и теперь нежились на перинках в Даруджистане. Вместе с капитаном, Ганосом Параном. Добрые вести, и они помогли. Но самую малость.

Скрипач и Вал были близки, как братья. Вместе их было не остановить. Вдвоём они выдумывали такое… чаще опасное, чем забавное. Они были такой же легендой, как и сами «Мостожоги». Тогда, на берегу озера Азур, они приняли роковое решение: расстались. Для всех нас роковое, выходит.

Калам толком не понимал, что это за Восхождение. Как этот духовидец благословил роту солдат; как потом разорвалась ткань реальности в Рараку. Его и ободряла и тревожила мысль о невидимых хранителях – призрак Вала спас жизнь Скрипачу… но где Скворец? Он-то вообще хоть где-то появлялся?

Та ночь в лагере Ша'ик была сущим кошмаром. Во тьме слишком многие руки обнажили клинки. И некоторых призраков убийца видел собственными глазами. Давно погибшие «Мостожоги» вернулись – мрачные, как похмелье, и уродливые, – точно как при жизни. Если ему когда-нибудь попадётся этот таннойский духовидец, про которого говорил Скрип…

Сапёр расхаживал туда-сюда в тени деревьев. Сидя на корточках, Калам Мехар присмотрелся к старому другу.

– Ладно, Скрип, давай, говори.