Шаг в аномалию - Хван Дмитрий Иванович (2010)

Ночью, высматривая на свободном от облаков небосводе знакомые созвездия да грея руки алюминиевой кружкой с ароматным напитком из сушёных ягод и листьев смородины, Ринат предавался воспоминаниям. Вокруг костра сидели ещё несколько человек, негромко переговариваясь между собой. Саляев участия в разговоре не принимал, да и сам говор людей слышался им как монотонное бубнилово. Сузив глаза, он посмотрел на пляшущие языки пламени, не отрывая взгляда от огня, осторожно потянул кипяток губами. Втянул носом аромат смородины. И тут же на него накатила картинка из его уже прежней жизни. Отчего-то вспомнилось, как однажды, несколько лет назад, он сидел вот так же у костра, согреваясь горячим смородиновым чаем. Тогда его временно прикомандировали к БДК, поставленному в ремонт на СРЗ «Нерпа», и тамошние туристы пригласили его, еще совсем молодого сержантика, на выходные в Хибины. Отказываться было глупо, тем более завод решил все проблемы с увольнительной на три дня. К тому же среди приглашавших его была очаровательная девушка лет восемнадцати, дочка одного из инженеров завода, с которым Ринат так удачно познакомился. Поездка в тёплых машинах, шашлыки и чай у костра – всё это было замечательно, но в те дни в центре Кольского ночные морозы стояли под сорок градусов. Так что и в первый вечер Ринат с содроганием представил, как ему придется залезать в промороженный спальный мешок, в котором не попрыгаешь, да и далеко до костра, а коврик под спальником казался таким тонким! И было непонятно, почему такая симпатичная девушка с легкомыслием относится к подобному более чем странному развлечению. Вспомнилось, как, проснувшись утром, он просто задохнулся от восторга и осознания полного и абсолютного отдыха, от той мощи и радости, что рвалась из груди. И где, спрашивается, был холод? Позднее парни объясняли, что самое современное снаряжение и снаряжение наших пращуров в части комфорта неотличимы, но вот вес и габариты отличаются порой весьма существенно.

Интересно, кстати, где та девушка сейчас, замужем ли, чем занимается?

– А впрочем, какая теперь разница, – пробормотал Саляев и поплёлся спать.

Утро следующего дня.

– Ринат, он замычал что-то! – Лопахин тормошил Саляева, за ночь наполовину вылезшего из спальника.

– Что? Кто? – не понял сразу Ринат.

– Стрелец тот, очухался вроде!

– А, сейчас!

В палатке, где лежал раненый стрелец, было жарко. Вокруг него сидели несколько человек, а к его лицу склонился Петренко, стараясь услышать то, что тот пытался сказать распухшими губами. Петренко морщил лоб, негромко спрашивал о чём-то то и дело проваливающегося в беспамятство енисейца.

– Пусть немного отлежится, а потом в Удинск его надо отвезти, один ботик используем. Ринат, а нам надо срочно восстанавливать зимовье, на том же месте. И похоронить погибших. – Петренко, накрыв стрельца одеялом поверх спальника, вылез из палатки.

– Ярослав, что он сказал-то, кто это сделал? – спросил Ринат.

– Шамагирский князец Бакшейка какой-то. Сказался другом, принёс еды, а с утра взял да и напал на зимовье – стены-то ещё не было. Несколько человек и правда увели в плен. Вот только зачем им пленные, в толк не возьму.

– А ещё кто-то остался, в лесах, например, как и он сам. Как звать его, кстати?

– Онуфрий его зовут, фамилия Степанов. Сам из Тобольска родом. Просил похоронить мужиков и выручить пленных у Бакшейки. Он не знает, остался ли кто ещё. Но он видел, как враги вязали казаков.

– Ясно, – мрачно сказал Ринат.

– Отогревайте землю для могилы, парни! – указал место Петренко и добавил, повернувшись к Ринату: – Сколько тебе надо людей?

– Если для разведки, то я своими обойдусь, а там по ходу пьесы разберёмся. Ярослав, я думаю, после обеда нужно выходить, чего время терять!

– Согласен. Готовьтесь.

Глава 17

Илимский волок. Ноябрь 7141 (1633).