Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках - Джонатан Уилсон (2008)

«Мы основали школу уругвайского футбола, – говорил Ондино Вьера, будущий тренер сборной Уругвая, который в красноречии может уступить только Галеано, – без тренеров, без физической подготовки, без спортивной медицины, без специалистов. Только мы сами, гонявшие мяч на уругвайских полях с утра и до вечера, а потом под светом луны. Мы играли двадцать лет для того, чтобы стать футболистами, теми игроками, которыми мы должны были быть – абсолютными мастерами мяча, забиравшими его и не отдававшими никому ни по какой причине. Это был дикий футбол, это была наша игра. Это был эмпирически, самостоятельно основанный наш национальный футбол. Это был футбол, далекий от канонов тренерского искусства Старого Света, это был наш футбол, и это все – то, что сформировало нашу школу игры, школу игры всего Нового Света».

В Париже скоро заговорили о них. «После каждой игры, – писал Галеано, – толпы людей собирались посмотреть на этих футболистов, ловких, как белки, игравших с мячом в шахматы. Англичане предпочитали длинный пас, игру поверху, но их футбольные потомки из Южной Америки, лишенные наследства, не собирались идти по стопам отцов. Они выбрали игру с коротким пасом прямо в ноги, молниеносной сменой ритма и высокоскоростным дриблингом».

Шахматы с мячом? Чарлз Алькокк отказался бы признавать такую игру, хотя ему, безусловно, понравился бы Педро Петроне, результативный центрфорвард, даже несмотря на то, что он старался не играть головой, чтобы не испортить прическу. Очевидцы выступления Уругвая на турнире были потрясены тем, как они от матча к матчу все больше набирали форму, забив в итоге 17 голов и пропустив лишь два в четырех играх, в которых они заработали путевку в финал, где разгромили сборную Швейцарии (3:0). Реакция французского эссеиста и романиста Анри де Монтерлана была символичной. «Откровение! – написал он. – Вот он – настоящий футбол. Сравните с ним все, что мы знали раньше, – это не более чем школьное хобби».

Габриэль Ано, будущий редактор «L’Equipe», предложил менее эмоциональное объяснение. Он писал, что Уругвай показал «изумительную виртуозность в приеме мяча, его контроле и использовании. Они создали восхитительный футбол, элегантный, но в то же время вариативный, сильный, быстрый и эффективный». Но он был уверен в том, что английский футбол по-прежнему лучший в мире, и по поводу сравнения уругвайцев с ним пренебрежительно говорил: «Это все равно что сравнить арабских чистокровок с сельскими лошадьми». Уругвайцы вернулись домой и тут же были вызваны на матч с Аргентиной, которая обыграла их с общим счетом 3:2, благодаря остановке игры при счете 2:1 в Буэнос-Айресе из-за поведения болельщиков, продемонстрировав тем самым, что чемпионами должны были стать они, если бы только поехали на Олимпиаду. Так это или нет, сказать нельзя, но, когда сборная Буэнос-Айреса совершила тур по Европе в 1925 году, они проиграли лишь три игры из девятнадцати.

Аргентинцы отправились на Олимпийские игры в Амстердам четыре года спустя, где благополучно уступили в финале сборной Уругвая. Еще два года спустя эти команды встретились уже в финале чемпионата мира, и победу со счетом 4:2 вновь праздновали уругвайцы. Насколько вообще можно судить по отчетам, преимущество Уругвая, несмотря на весь артистизм на поле, было в умении дисциплинированно сыграть в обороне, в то время как индивидуализм игроков Аргентины время от времени приводил к замешательству и хаосу в схеме игры команды. По словам итальянского журналиста Джанни Брера в «Storia critica del calcio Italiano», финал чемпионата мира 1930 года доказал, что, хотя «Аргентина играла в футбол с вдохновением и элегантностью, никакое техническое превосходство не может компенсировать запущенную тактику. Среди этих двух команд Ла-Платы уругвайцы – трудяги-муравьи, а аргентинцы – певчие цикады». Это фундаментальное положение: можно сказать, что вся история футбольной тактики описывает борьбу за наилучший баланс надежности обороны и активности атаки.