Американский снайпер. Автобиография самого смертоносного снайпера XXI века - Крис Кайл, Джим ДеФелис, Скотт Макьюэн (2012)

Мне потребовалось заново к нему привыкать. Это было странно. Вы так ждете. Вам их так не хватает, когда они в командировке, вы хотите, чтобы они скорее вернулись домой, а когда они возвращаются, что-то не так. И вы чувствуете, будто они должны быть другими. В зависимости от командировки и от того, что мне пришлось пережить, мои эмоции были в диапазоне от тоски до волнения и злости.

Когда он вернулся из командировки, я чувствовала себя почти застенчивой. Я была молодой мамой, и несколько месяцев мне приходилось полагаться только на себя. Мы оба менялись и росли в совершенно разных мирах. У него не было близкого понимания меня, а я так же перестала понимать его.

Я чувствовала, что и Крис чем-то во мне недоволен. Он спрашивал, что не так. Мы отдалились друг от друга, и ни один из нас не мог сократить это расстояние и даже заговорить на эту тему.

Взлом и проникновение

У нас был длительный перерыв между боевыми командировками, но мы ни минуты не сидели без дела, постоянно тренируясь, и, в некоторых случаях, осваивая новые навыки. Меня направили в школу, где преподавали агенты ФБР, офицеры ЦРУ и АНБ [91].

Там преподавали вещи наподобие того, как взламывать замки и угонять машины. Мне это очень понравилось. Тот факт, что все это было в Новом Орлеане, совсем не расстраивал меня.

Тренируясь работать под прикрытием и сливаться с окружением, я стал культивировать скрытого глубоко во мне джазового музыканта и отрастил бородку. Взлом замков стал для меня откровением. Мы работали с самыми разными замками, и к концу обучения вряд ли остался такой замок, который мог бы остановить меня или кого-нибудь еще из нашего курса. Угон машин был немного сложнее, но и в этом деле я поднаторел.

Мы обучались незаметно проносить видеокамеры и подслушивающие устройства. Для зачета нужно было пройти в стрип-клуб со шпионской техникой и предъявить видеосвидетельства того, что мы там были.

На какие только жертвы не приходится идти во имя своей страны…

В ходе экзамена я угнал машину с Бурбон-стрит. (Потом ее надо было поставить на место; насколько мне известно, владелец ничего не заметил.) К сожалению, это все навыки, требующие постоянных тренировок — я все еще смогу вскрыть замок, но теперь это потребует намного больше времени. Если я надумаю пойти по кривой дорожке, придется это искусство основательно освежить в памяти.

Среди более привычных вещей была повторная сертификация по прыжкам с парашютом.

Прыжки с самолетов — вернее, безопасное приземление после прыжка с самолета — важнейший навык, хотя и опасный. Черт побери, мне говорили, что в боевой обстановке успешной выброской считается такая, при которой 70 % десантников после приземления в состоянии собраться вместе и сражаться.

Подумайте сами. Из тысячи парней триста приземляются неудачно. Невелика потеря для армии. О’кей!

Я побывал в Форт-Беннинге[92] сразу после того, как официально получил право именоваться «морским котиком». После того как один из солдат впереди меня отказался прыгать, я осознал, что нахожусь в начальной школе. Мы все стояли и ждали — и обдумывали — пока инструкторы уговаривали его.

Вообще, я боюсь высоты, и это мне не прибавляло уверенности. Святой Боже, думал я, что если они увидят, что я вот так же не смогу прыгнуть?

Будучи «морским котиком», я должен был быть образцом для подражания. Ну или, по крайней мере, не выглядеть слабаком. Как только того солдата убрали с дороги, я закрыл глаза и нырнул вперед.

Это был один из простейших прыжков с автоматическим раскрытием парашюта (курсанту не нужно тянуть за кольцо, это делает фал, прицепленный к самолету — так всегда прыгают новички), и я совершил ошибку, посмотрев на купол сразу после отделения от самолета.