Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Вторым поручиком назначаю господина советника Артемия Исидорыча. Под его руку отдаю его собственный третий десяток и четвертый десяток урядника Климентия. И еще: отдаю тебе, Артемий, самое дорогое, что у Младшей стражи есть — детский десяток под командой Семена — нашу смену. В поход их, по малолетству, конечно не возьмем, но потом… какими ты их воспитаешь, такой Младшая стража в будущем и станет.

— Рад стараться, господин сотник! Благодарю за доверие!

«О как! Этой формулировке вы, сэр, ребят, вроде бы, не учили? Надо же, сам сочинил! Творческая личность, однако!».

— Кхе! Вот ты и детишками обзавелся, Артюха! Сразу десятком. Э… продолжай, продолжай, Михайла, это я… так…

— Так много детей это — хорошо, господин воевода! — не остался в долгу Артемий. — Будет к кому в старости голову преклонить. Да и старшенький — добрых кровей, Лисовиновского корня!

— Трепач, едрена-матрена… продолжай, Михайла.

Мишка, даже не оборачиваясь, по голосу понял, что дед улыбается.

— Третьим поручиком назначаю господина советника Демьяна Лавровича! Под его руку отдаю шестой десяток урядника Ксенофонта и седьмой десяток урядника Нифонта. Еще один десяток наберешь из тех, кого мы сейчас в крепости оставляем, после того, как выздоровеют. Это и будет пятый десяток, которого у нас не стало.

— Не в крепости, а в Михайловом городке! — поправил Демка вместо уставного ответа.

«Однако, сэр, если вас нынче постоянно затягивает в черную меланхолию, то у вашего кузена наблюдаются несомненные симптомы присутствия известного сапожного инструмента в анусе, позвольте вам заметить. Плюс, бьющая через край агрессивность, не сочтете ли уместным охладить его пыл?».

— Поручик Демьян! Отставить трепотню, отвечать, как положено!

— Виноват, господин сотник! — гаркнул Демка, встав «во фрунт» и выпучив глаза. — Больше не повторится, господин сотник! Рад стараться, господин сотник! Благодарю за доверие, господин сотник! Приложу все старание и умени…

Мишка прервал бравый монолог, вытащив ногу из стремени и двинув ей Демку по загривку, благо новоиспеченный поручик был пешим и стоял рядом. Демьян заткнулся на полуслове, но при этом глянул на стоящих перед ним урядников так, будто они уже лежали выпотрошенными на разделочной доске, а он решал, какие части их тушек пустить на жаркое, а какие на солонину.

— О Михайловом городке, впредь, приказываю говорить так… — Мишка на секунду задумался, подбирая слова, потом продолжил, чувствуя, как перехватывает горло, так же, как недавно в доме священника: — Сей малый городок назван в честь тезоименитства духовного пастыря нашего иеромонаха Михаила, в успении вошедшего в сонм праведников, стоящих пред Горним Престолом…

Голос у Мишки предательски дрогнул, и он умолк, не закончив фразы.

«Хоть это я для тебя, отче могу…».

Справиться с голосом удалось не сразу, но за все время вынужденной паузы никто ни проронил ни звука, даже Демка стоял спокойно, только раз покосившись на Мишку через плечо.

«Ну-с, сэр, пора завершать? Виновные наказаны, назначения произведены, ценные указания розданы… Нет, нужно что-то еще… первый бой Младшей стражи в полном составе… нельзя просто так сказать: «Все, можете быть свободны». Нужен какой-то итог, вывод… Что бы отец Михаил сказал? Не знаете, не можете себе представить, хотя и должны бы, а вот что сказала бы Нинея, вполне представить можете, ведь можете же? Мда-с, и это — сотник православного воинства! Ну что ж, делайте, что умеете, а то, что ДОЛЖНЫ, будете делать, когда научитесь… если, конечно, научитесь, когда-нибудь. Так что, с выражением «Делай, что должен…» не все так просто, как кажется на первый взгляд».

— Советникам и первому десятку остаться, остальным: разойдись!