Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Еще б ты в меня целился! — мужик воинственно выставил лохматую бороду. — Куда ж тут отъезжать-то? — Там, дырка сзаду, бабы связанные падают, тут, понимаешь, харч метают… Что дальше? Оправляться на голову станете?

— Не, дядя! — Арсений отрицательно помотал головой. — Я, правда, собирался, как раз, но ты голос вовремя подал.

— Благодарствую, «племянничек»! — мужик смачно сплюнул за борт. — Так и кукарекать теперь, чтобы насад с нужником не перепутали? А вот ни хрена, дырка сзаду! Только попробуй! Я вот возьму секиру, да вдоль струи лезвием, куда достану, туда достану, не обессудь!

— У-у-у, дядя! Так тогда дырка не сзаду, а спереду выйдет! — Арсений сокрушенно вздохнул. — Ничего не поделаешь, чтобы стать твою не рушить, придется мне не малую, а большую нужду на тебя справлять…

Еще пятеро огневцев, сидящих в насаде и с удовольствием внимающих куртуазной беседе, дружно заржали. Их, не менее дружно, поддержали несколько собравшихся у борта ратнинцев.

— Хотя, тоже не получится, — перекрывая смех, повысил голос Арсений — у меня там одна дырка уже есть!

Мужик разбойного вида тоже ощерился в улыбке.

— Разговорчивый, дырка сзаду. Откуда вы только взялись на нашу… гм, голову.

— Ратнинские мы.

— Сотника Корнея, что ли?

— Бери выше, дядя! Воеводы Погорынского Корнея Агеича!

— Ишь ты, дырка сзаду… воеводы… — Мужик поскреб в бороде. — А что, Леха Рябой не с вами, случайно?

Арсений напыжился и вопросил судейским тоном:

— А кто ты таков, и что у тебя за дело до боярина Алексея Трофимыча?

Огневцы отвесили челюсти, а ратнинцы заухмылялись — спектакль продолжался. Мишку от знакомого с юности солдатского юмора даже тошнота подотпустила.

— Так это… боярина? Какого боярина? Ты мне голову не крути, дырка сзаду! Я свояк Лехин, Семен Дырка!

— Сзаду?

— Со всех сторон, свистеть те в грызло! Какой боярин? Он десятником у вас!

— Господин сотник, дозволь обратиться, урядник Степан! — донеслось сзади.

— Обращайся!

Мишка начал поворачивать голову и замер — после секундной тишины, ратнинцы взорвались буквально гомерическим хохотом. Опустив глаза он понял, что смеяться было над чем! Чего стоили одни только выпученные глаза Семена Дырки!

Явный перебор: то Корней оказывается воеводой Погорынским, то свояк Леха Рябой — непонятно как, в бояре залетел, то вот этого сопляка, с прямо на глазах опухающей губой, нагадившего в насад и удерживаемого за шиворот ратником, величают сотником. Дырка сзаду, иначе и не скажешь!

— Ну, что с ним? — Мишка подбородком указал на лежащего прямо на земле и громко стонущего Спиридона. — Что-то ты долго с ним возился.

— Плохо с ним. — Матвей поморщился. — Если выживет, будет одноглазым чудищем, без зубов и… да сам все видишь, рожи, считай, нету совсем. Только не выживет, сразу-то не помрет, но не жилец.

— Что, нутро отбили?

— Да там и без нутра… хватает. — Матвей безнадежно махнул рукой. — Остатки глаза вынимать нужно, а я этого не делал никогда, даже и разговоров о таком не слыхал, и руку надо по самое плечо… Тоже не умею и снасти нужной нет, не топором же рубить. Бурей на том берегу, Илья тоже… и возиться с этим упырем… да пошел он!

— Я тебя насчет следов пыток посмотреть просил. Как с этим?

— Не пытали его.

— Уверен?

— Ну, может в морду пару раз и дали, так сейчас и не разглядишь, а ни ожогов, ни увечий… ну, кроме сегодняшнего, ничего такого нет.