Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Удачливость нового сотника снова и снова порождала разговоры о непростой крови, бродящей в жилах Лисовинов. Ложились эти разговоры на благодатную почву общего недовольства Рюриковичами и каких-то смутных надежд на приход «правильного князя». Да, ратнинцы гораздо меньше других страдали от произвола княжьих людишек, да, всему Погорынью было легче оттого, что подати собирает погостный боярин, а не наезжающие раз в год в полюдье бояре с дружинниками, которых боялись и ненавидели, чуть ли не как половцев. Но живут-то люди не в пустыне — слухи и разговоры доходят. Вон, недалече, на другом берегу Случи, стоном стонут после наездов княжьих людишек, и не только смерды, но и бояре-вотчинники. Причем, совершенно одинаково, что в нижнем течении Случи — в княжестве Туровском, что верхнем течении — княжестве киевском, бывших древлянских землях, что и вовсе в истоках — в княжествах Владимиро-Волынском и Галицком.

А что до «правильного князя», так в любом городе и окрестностях бояре, купцы и ремесленный люд желают иметь своего постоянного князя, который не поглядывал бы на более почетный и богатый стол, а остался бы навсегда и завещал княжество детям.

«А что, были на Руси такие времена, чтобы народ не ждал доброго государя? Так и в Ратном — спроси: «Какие надежды связывают ратнинцы с этой самой» непростой» кровью?» — толком не ответит ни один, но ждут чего-то… эдакого, ждут!».

Не дождались. Моровые поветрия, увечье Корнея на Палицком поле, разгром (иначе и не назовешь) ратнинской сотни в походе на Волынь против Корнеева друга молодости князя Ярослава, прервали удачливую полосу в жизни сотника, а вместе с ним, и в жизни Ратного. Казалось, уже не поднимутся Лисовины… ан нет, поднялись! Вернулся Корней из Турова с княжеской гривной на шее, снова подмял под себя сотню (хоть уже и не ту, что была когда-то), дважды сводил ратников за добычей… Да-а, обычный человек так вряд ли смог бы, видать и правда непростая кровь! А уж когда Корнеев внук Михайла чудесить начал, так и вовсе всякие сомнения пропали… опять же, «Бешеный Лис» — не может быть, чтобы все это просто так!

* * *

«М-да, сэр, одно дело теоретически рассуждать о том, что у каждой семьи есть свой скелет в шкафу, и совсем другое — понять, что у вашей собственной семьи в шкафчике имеется не один, а целая коллекция скелетов. Средневековье, блин, режут друг друга, как курей и, что характерно, не из каких-то злодейских соображений, а исключительно во славу божью, только боги у всех разные!

Да уж, в идеологии «каждая запятая стреляет», лучше и не скажешь. И не зависит это ни от времени, ни от места — что в Европе, во времена Реформации, что в «отдельно взятых»: Голландии — во времена Вильгельма Оранского, Англии — во времена Кромвеля, Франции — во времена Робеспьера, Штатах — при Эйби Линкольне, у нас — в Гражданскую… да и в других местах, и иных временах. И совершенно неважно, как это называется: религиозными догматами, философской концепцией или политической доктриной. Рецепт один — резня с благими намерениями. Вот и живой пример — в изложении главы Перунова братства, «твердые христиане» выглядят сущими подонками, а их убийство получается вполне справедливым делом, еще и знамением божьим освященным.

Но как лорд Корней сформулировал: «Перун Громовержец всегда Велеса побеждал, а Крест Животворящий над всем властвует» — златоуст, истинно златоуст! А вы-то, сэр, голову ломали: как это все совместить можно, чтобы у пацанов крыша не поехала? Да вот вам, пожалуйста!..».

— О чем задумался, Окормля? — прервал Мишкины размышления Аристарх.

— Да тут много о чем подумать придется, батюшка Туробой. Только приехали же уже, — Мишка указал подбородком вперед — вон, Нинеина весь прямо за деревьями.

— А все же? — непонятно почему заупрямился староста. — Или, может, спросить о чем-то хочешь?

— Да и вопросов тоже много, не для короткого разговора.