Ассегай - Уилбур Смит (2009)

Тут он заметил, что младшая из девчушек, кажется, плачет, да и остальные не выглядят счастливыми. Поднявшись со скамейки, Леон помахал другу, и семья компактной группой двинулась к воротам, которые охранял от нежелательных элементов один из членов клуба, здоровяк с круглым, как пивная бочка, животом и красным, загорелым лицом. Леон знал его как одного из относительно недавних переселенцев, сменившего родину на африканское поместье в четыре тысячи акров. Судя по всему, бесплатная раздача пива лордом Деламером не пошла ему на пользу. Перехватив мистера Вилабджи, доблестный страж решительно качал головой. Смотреть на девочек было невозможно — сердце разрывалось от жалости.

Соскочив на землю, Леон направился к воротам, но его опередила Ева. Она налетела на толстяка, как терьер на крысу, и тот, не выдержав натиска, торопливо отступил. Ева взяла за руки двух девочек, Леон собрал остальных.

— Когда мы сможем поговорить? — спросил он через их головы.

— Наберитесь терпения, Баджер. Пожалуйста. Только не сейчас. На нас снова смотрит Густав.

Подтолкнув к лестнице последнюю из девочек, она повернулась и направилась к воротам, откуда за происходящим с волнением следил мистер Вилабджи. Там же она стояла и когда Леон, совершив посадку, вылез наконец из кабины. «Ею увлечены буквально все, и я в этой очереди едва ли не самый последний».

Еще недавно он и подумать не мог, что способен так сильно ревновать.

Вторым по значимости событием стал бал в полковой столовой. Единственным, пожалуй, недовольным оказался Леон. Коротая время у бара, он не спускал глаз с Пенрода, кружившегося в вальсе с Евой. В парадной форме, статный и представительный, бригадир вдобавок был великолепным танцором. Ева — с сияющими темными волосами, оттенявшими белизну обнаженных плеч — казалась рядом с ним воздушно-легкой. Платье приглушенного фиолетового цвета добавляло выразительности глазам и привлекало внимание к атласной коже в вырезе декольте. Его взгляд скользил по длинным ухоженным рукам, задерживался на полной, соблазнительной груди и перескакивал смущенно на разрумянившиеся щечки. Он слышал, как она смеется над остротами Пенрода. До него даже долетали обрывки их разговора — на французском. Пенрод был, как всегда, в ударе — мил, любезен и остроумен.

Чертов старикан, с горечью подумал Леон. Он ей в отцы годится, а туда ж. Глаза у Евы блеснули, губки приоткрылись в ослепительной улыбке, адресованной, разумеется, бригадиру. Да и она ничем не лучше. Улыбается каждому встречному мужчине, никого не пропустит. Неужели нельзя быть поскромнее?

Вечер растянулся в бесконечность. Шутки знакомых офицеров отдавали плесенью, речи навевали сон, музыка оглушала и даже виски как будто потеряло вкус. Ночь выдалась жаркая, и дышать становилось все труднее. Леон чувствовал себя попавшим в клетку зверем. У девушки, развлекать которую ему пришлось по долгу джентльмена, дурно пахло изо рта, и он, передав бедняжку на попечение матери, похоже, питавшей в его отношении какие-то надежды, поспешил на свежий воздух.

Ночь была тихая, небо чистое, а звезды сияли и подмигивали, как брильянты. Стоящий на голове Скорпион поднял жало, готовясь нанести удар. Сунув руки в карманы, Леон побрел по периметру плаца. Завершив обход и вернувшись к столовой, он заметил на веранде небольшую группу курящих сигары мужчин. Из центра компании доносился знакомый лающий голос. Ему отвечал другой, не менее противный. Ну конечно, Снелл-Лягушонок и его верный лизоблюд Эдди Робертс. Только их и не хватало, с раздражением подумал Леон. Надо же, какое невезение.

К счастью, в столовую вел еще один вход, и он, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел вдоль стены к задней двери.