Ассегай - Уилбур Смит (2009)

— Когда вы ушли, — скрывая смущение за торопливостью, добавил Мфефе, — к главным воротам приходила какая-то леди. Она оставила для вас коробку и попросила, чтобы я обязательно передал ее вам. Я принес ее в вашу комнату и положил около кровати.

— Спасибо, сержант.

Леон сконфуженно отвернулся и переступил порог скромно обставленной комнаты. Из мебели здесь были железная кровать с москитной сеткой, подвешенной к потолочной балке, одна-единственная полка и комод, переделанный из старого ящика. В комнате царили порядок и чистота. Стены, как видно, недавно побелили известью, пол блестел, натертый воском. Все его вещи были аккуратно разложены на полке над кроватью, о чем позаботился Ишмаэль, который и в отсутствие постояльца не изменял себе. Единственным посторонним и потому еще не имеющим закрепленного за собой постоянного места предметом был прислоненный к стене длинный кожаный футляр.

Леон опустился на кровать. Столько несчастий на голову, и все сразу. Впору отчаяться. Он рассеянно потянулся за футляром, положил его на колени. Дорогая кожаная обшивка местами потерлась — похоже, футляру пришлось немало путешествовать. В пользу этого говорили и наклеенные сбоку ярлыки пароходных компаний. Ключи от трех крепких латунных замков висели на ручке. Воспользовавшись ими, Леон открыл замки, поднял крышку и с изумлением уставился на содержимое футляра. В углублениях обитого зеленым сукном днища лежали компоненты охотничьего ружья и прилагающиеся к нему шомпол, масленка и прочие аксессуары. К внутренней стороне крышки была привинчена металлическая табличка:

«Холланд энд Холланд»

Производители ружей, винтовок и пистолетов

98, Нью-Бонд-стрит. Лондон.

Бережно и осторожно, как того и требовала почтенная марка, Леон собрал винтовку, вставил стволы, скрепил их с цевьем. Провел ладонью по смазанному маслом и гладкому как шелк ложу орехового дерева. Потом поднял ружье и прицелился в маленького геккона, повисшего головой вниз на дальней стене. Приклад идеально вошел в плечо. Мушка в прорези прицела накрыла голову ящерицы.

— Бац, бац — убит, — сказал Леон и рассмеялся — в первый раз после возвращения в батальон.

Он опустил ружье и прочитал выгравированную на стволах надпись. «Х&Х ройял. 470 нитро-экспресс». Внимание привлекла вставленная в приклад овальной формы инкрустация из чистого золота. Выгравированные на ней буквы обозначали первого владельца оружия: П. О'Х.

— Патрик О'Хирн, — прошептал лейтенант.

Великолепное оружие принадлежало погибшему мужу Верити. Он бережно положил ружье на подушку, взял конверт, прикрепленный к зеленому сукну с внутренней стороны крышки, отковырнул ногтем сургучную печать и достал два сложенных листка. Первый был датирован 29 августа 1909 года.

Тем, кого это может касаться. Ружье с серийным номером 1863 продано мною лейтенанту Леону Кортни, от которого получена в качестве оплаты полная и окончательная сумма, двадцать пять гиней. Подписано: Верити Эбигейл О'Хирн.

Составив этот документ, Верити сделала Леона законным владельцем оружия, и теперь уже никто не мог оспорить его право собственности. Он открыл второй конверт. Здесь никакой даты не было, и почерк, мелкий и неровный, мало напоминал тот, которым она написала расписку. Две чернильные кляксы подтверждали, что писалось письмо в спешке и сильном волнении.

Милый, милый Леон!