Ассегай - Уилбур Смит (2009)

— Извини, старик. Признаюсь, понятия не имею, что со всем этим делать.

— Ты идиот.

— Согласен, но с этим ничего не поделаешь. Мама уронила меня в детстве головой на пол. Что? Не знал? Ладно, давай к делу. Как по-твоему, что я должен говорить?

— Ты должен ошеломить судей остроумием и эрудицией.

С приходом Бобби градус настроения пошел вверх — за нескладным фасадом скрывался острый, проницательный ум.

— Запасы остроумия и эрудиции на данный момент малость истощились, — вздохнул Бобби. — Что еще у нас есть?

Леон поднялся из ванны, расплескивая по полу мыльную воду. Бобби, скрутив в комок оставленное Ишмаэлем полотенце, запустил им другу в голову.

— Для начала давай вместе прочитаем обвинения, — предложил Леон, заворачиваясь в полотенце.

— Блестящая идея, — обрадовался Бобби. — Всегда подозревал, что в тебе спит гений.

Леон натянул штаны.

— Здесь и посидеть-то не на чем, — проворчал он. — Подвинь-ка свою жирную задницу.

Бобби подтянулся, освобождая место для друга, и Леон сел рядом с ним. Листки разложили на коленях.

Когда стемнело, Ишмаэль принес и подвесил к потолку круглую лампу. Некоторое время они еще работали при ее чахлом, желтоватом свете, пока Бобби не стал зевать и тереть глаза. Наконец он достал из кармана часы и откинул крышку.

— Послушай, уже за полночь, а нам надо быть в суде к девяти. На сегодня хватит. Кстати, хочешь знать, каковы твои шансы получить оправдательный приговор?

— Большого желания нет, — ответил Леон.

— Если бы ты назвал один к тысяче, я бы, пожалуй, и двух полупенни не поставил. Другое дело, если бы нам удалось разыскать этого твоего сержанта. История могла бы предстать совсем в ином свете.

— Держи карман шире, так он и появится. Сержант Маниоро сейчас в нескольких сотнях миль отсюда.

Для проведения судебного заседания был задействован зал офицерской столовой. За столом на помосте расположились трое судей. Ниже поставили еще два: один — для защиты, а другой — для обвинения. В небольшом помещении было жарко. Слуга на веранде тянул за веревку, которая уходила в дыру в потолке и посредством блоков и шкивов передавала усилие висящему над судейским столом вентилятору. Лопасти монотонно вертелись, шевеля тяжелый, дремотный воздух и создавая иллюзию прохлады.

Со своего места за столом защиты Леон Кортни рассматривал судей. Предъявленные ему обвинения в трусости, дезертирстве, преступной халатности и неисполнении приказов старшего офицера вполне тянули на высшую меру наказания: расстрел. От этой мысли становилось не по себе. Люди на возвышении держали в своих руках его судьбу: жить или умереть.

— Смотри в глаза и говори громче, — прошептал, прикрываясь блокнотом, Бобби. — Так мне всегда отец говорил.

Сказать, что судьи излучали человечность и сочувствие, было бы неверно. В центре сидел самый старший, индийский полковник, приехавший из Момбасы утренним поездом. Поездка, похоже, не пошла ему на пользу, на что указывало унылое и кислое, как бывает при несварении, выражение лица. С этим выражением плохо вязалась пышная форма 11-го Бенгальского уланского полка. На груди — два ряда орденских лент, сапоги для верховой езды начищены до блеска, хвост яркого шелкового тюрбана переброшен через плечо. Лицо красное из-за солнца и виски, глаза горят, как у леопарда, смазанные воском кончики усов лихо закручены вверх.

— Настоящий людоед, — прошептал, проследив за взглядом друга, Бобби. — Вот кого нам нужно убедить в первую очередь. И можешь мне поверить, это будет нелегко.

— Джентльмены, мы готовы? — прогремел старший судья, поворачиваясь к сидевшему за столом обвинения Эдди Робертсу. — Начнем?

— Так точно, полковник, — почтительно поднявшись, ответил Робертс.

Он давно ходил в любимчиках у Лягушонка Снелла, за что и был избран обвинителем.

Председатель перевел холодный взгляд на стол защиты.

— А что у вас?