Когда пируют львы - Уилбур Смит (1964, 1966)

– Мама, я… – начал он и остановился. – Шон и папа…

– Я приехала забрать тебя домой, Гаррик.

Ада проговорила это быстро, вздрогнув при звуке этих двух имен.

– Нельзя, чтобы они там лежали, их надо…

– Прошу тебя, Гаррик. Поедем домой, – сказала Ада. – Потом об этом поговорим.

– Мы все очень гордимся тобой, Гаррик, – сказал доктор.

– Да, – подтвердила Ада. – Пожалуйста, Гаррик, поедем домой.

Внутри у нее все пылало от горя, но она держала его в себе: так много скорби в столь крохотном пространстве… Она отвернулась к двери: никто не должен этого видеть. Плакать здесь, перед этими людьми, нельзя, надо поскорей вернуться в Теунис-Крааль.

Нашлись услужливые помощники, которые поднесли вещи Гаррика к коляске. Ада подобрала вожжи.

Всю дорогу оба молчали, пока не подъехали к спуску – внизу лежала усадьба.

– Теперь ты хозяин Теунис-Крааля, Гаррик, – тихо проговорила Ада.

Гаррик беспокойно заерзал на сиденье рядом с ней. Он не хотел этого, не хотел и ордена. Он хотел только Шона.

21

– Надеюсь, ты не против, что я пришла, – сказала Анна, – мне надо с тобой поговорить.

– Нет, конечно. Я рад, что ты пришла. Честное слово, я очень рад! – горячо уверял ее Гаррик. – Так приятно снова увидеть тебя, Анна. Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы пошли на войну.

– Да, я знаю… и так много, так много всего случилось. И с моим папой, и с твоим. И… и Шон.

Она на минутку замолчала.

– Ох, Гаррик, я до сих пор не могу поверить. Все говорят, говорят, а я не могу поверить. Он был такой… в нем было столько жизни.

– Да, – отозвался Гаррик, – в нем было много жизни.

– В тот вечер, когда вы отправлялись, он говорил о смерти. А я раньше никогда и не думала о ней. – Словно в недоумении, Анна покачала головой. – И подумать не могла, что с ним может случиться такое. О Гарри, что же мне теперь делать?

Гаррик посмотрел Анне в глаза. Анне, которую он любит, Анне, которая принадлежала Шону. Но Шон ведь погиб. У него в голове мелькнула одна мысль, еще не облекшаяся в слова, но достаточно ясная, чтобы он почувствовал угрызения совести. Он попытался прогнать эту мысль.

– О Гарри! Что же мне делать?

Она просила о помощи, в ее голосе отчетливо звучала мольба. Ее отец убит при Изандлване, старший брат все еще на Тугеле, в войске Челмсфорда, у матери на руках еще двое детишек, которых надо кормить. Как он был слеп, что не сразу понял это!

– Послушай, Анна, чем я могу тебе помочь? Говори!

– Ох, Гаррик, тут уж вряд ли кто может мне помочь.

– Может, вам денег… – Он запнулся, не зная, как продолжить. – Ты знаешь, я ведь сейчас богатый. Папа оставил Теунис-Крааль Шону и мне, а Шон…

Она молча смотрела на него.

– Так что могу одолжить, ну, чтобы пережить это время, пока… – Гаррик покраснел, – сколько надо, столько и дам.

А она все смотрела на него и молчала, о чем-то соображая. Гаррик – хозяин Теунис-Крааля, он богат, вдвое богаче, чем был бы Шон, если бы остался жив. А Шон сейчас мертв.

– Ну как, Анна, что скажешь?

У нее в голове вертелись разные мысли: о голоде; о том, что на ноги надеть нечего; о платьях, застиранных до такой степени, что сквозь них все видно, особенно если на свет; о латаных-перелатаных нижних юбках. И о вечном страхе перед неизвестностью, в котором живет каждый бедняк. Гаррик вон живой и богатый, а Шона больше нет.

– Ну скажи, что возьмешь, – продолжал убеждать Гаррик.