Борьба за свободу - Саймон Скэрроу (2011)

Амат следовал за своей группой по всей площадке, готовый ударить дубинкой любого мальчика, который отставал от других, или не слишком усердствовал при поднятии тяжестей, или делал грубую ошибку. Марк помнил, как Амат похвалил его за храбрость во время клеймения, поэтому он очень старался заслужить уважение тренера. И пускай его легкие болели от напряжения, а руки и ноги наливались свинцом, Марк заставлял себя продолжать. Некоторые из его товарищей, не столь усердные, вскоре были в синяках и рубцах от дубинки Амата. Лишь еще один мальчик демонстрировал такое же упорство, и это был Феракс. Марк обладал большей выносливостью, Феракс был сильнее, и оба были более или менее равны в ловкости.

Хотя их соперничество никак не проявлялось во время занятий, Амат был достаточно опытным учителем. Он сразу догадался, в чем дело, и стал подначивать их:

— Давай, Феракс! Тот мальчик вдвое ниже тебя ростом. В чем же дело? Почему отстаешь от него? Не отставай, иначе почувствуешь на спине мою дубинку! Двигай ногами, ленивая кельтская свинья!

А когда Марк морщился от усилий, пытаясь поднять до уровня подбородка самый тяжелый камень, Амат подходил к нему и орал в ухо:

— Скажешь, это слишком большой вес? Я видел чудаков, которые поднимали камни потяжелее, чем эти! Как ты рассчитываешь вырасти таким же большим, как Феракс, если не будешь работать над этим? Давай, Марк, покажи этому чертову кельту, на что способен римлянин!

Марк чувствовал на себе взгляды других мальчиков и знал, что должен произвести на них впечатление, чтобы Феракс не переманил их на свою сторону. В то же время он осознавал, что кельт еле сдерживает ненависть к нему. Какое-то время Феракс не мог излить свою ярость на Марка. Дни были так строго расписаны, что для этого не оставалось ни минуты. К тому времени, как мальчики удалялись на ночь в свои отсеки, они настолько уставали, что сил хватало только для сна. Марк сворачивался клубком на соломе, а Пелленей и Пир, прежде чем заснуть, тихо переговаривались. Спартанец большей частью держался отчужденно, но иногда вставлял реплики в разговор, если у него было другое мнение о предмете обсуждения.

Только месяц спустя после прибытия Марка Фераксу представилась долгожданная возможность. Это случилось после ужина. Марк последним уходил из кухни и шел в казарму. По пути он, как обычно, зашел в отхожее место, находившееся в углу у стены школы. Лето прошло, и воздух к вечеру становился холоднее. Единственная небольшая жаровня горела в дальнем конце отхожего места. Марк вошел и направился к двум деревянным скамьям напротив друг друга. Там был еще один посетитель, мальчик-нубиец, который уже уходил. Они кивнули друг другу — обычное приветствие, так как нубиец знал всего несколько слов по-латыни, хотя понимал намного больше благодаря дубинке Амата.

Марк поднял тунику и сел на деревянную скамью, гладкую от многолетнего использования. По сточной канаве бежала слабая струйка воды, унося нечистоты из-под стены в небольшой ручей, протекающий рядом со школой. Марк почти закончил свои дела, когда услышал звук приближающихся к отхожему месту шагов.

— Эй, нубиец, уйди! — Феракс большим пальцем показал через плечо. — Я хочу поговорить с сыном центуриона.

Нубиец кивнул, встал со скамьи и, потянувшись к одной из двух стоящих между скамьями кадок с уксусом, достал оттуда палку с намотанной на нее морской губкой. Он быстро подтерся, опустил тунику и поспешил прочь, бросив настороженный взгляд на Феракса, когда проходил мимо.

Феракс медленно проследовал к скамье, расстегивая ремень.

— Ну, мальчик, пора посмотреть, какой ты храбрец. Ты готов?

Весь похолодев, Марк торопливо встал и опустил тунику. Быстро огляделся, но все окна были чуть больше щелей и располагались высоко. Имелся только один выход — дверь. Он оказался в ловушке. Марк схватил палку с губкой и выставил ее перед собой. Феракс удивленно взглянул на него и захихикал:

— Ты что, думаешь остановить меня этой палкой?